Моя Оборона! Лихие 90-е

В тот раз, как только врач закончил, за меня взялась вредная медсестра, которой постоянно было что-то не так: то сижу я неправильно, то руку держу низко, то ворочаюсь на стуле, не даю ей наложить повязку как надо.

Я успешно терпел эту женщину, пока она окончательно не стала наглеть:

— Сколько можно крутиться? — Злобно сказала немолодая уже медсестра, лениво работая рубками. — У вас повязка сползает!

— Она сползает, потому что вы ее слабо накладываете, — заметил я.

— Да что вы?! Мож сами тогда? А я тут так, в сторонке постою?

Я обдал ее ледяным взглядом, и женщина даже замерла. В тускловатых ее глазах блеснул страх.

Вырвав бинт из ее полных пальцев, я рукой и зубами с хрустом разорвал конец его на две ленты, с трудом перетянул предплечье и завязал. Затянул, держа конец бинта в зубах.

Женщина смотрела на меня удивленно и даже как-то возмущенно. Я глянул на нее исподлобья и вышел.

Сегодня, когда я возвращался в больницу, на новую перевязку, одна только мысль об этой медсестре делала мерзкое настроение еще хуже.

Гоша и так внес в мои платы серьезные коррективы и доставил лишних проблем, а тут еще и медсестра выделывается.

Тем не менее, делать было нечего. Порез все еще иногда сочился сукровицей, и к обеду сквозь повязку проступило красное пятно. Потому я хотел просто как можно скорее расправится с этим делом и приступить к следующему: пойти к Шнепперсону. Вечером же меня ждала ночная смена.

В больнице я порывался пойти на третий этаж к хирургу, но женщина из регистратуры отправила меня в процедурную на первом.

— Здравствуйте? — Заглянул я в процедурную — небольшое помещение, вымощенное плиткой неприятного сине-зелено-бледного цвета. — Есть кто?

Когда я без стеснения вошел, в нос почти сразу ударил едкий запах спирта, хлорки и еще чего-то лекарственно-мерзкого.

— Да-да? — Прозвучал приятный женский голос.

Процедурная делилась на две комнаты, и из дальней показалась молодая медсестричка. Невысокая, но фигуристая и стройная, она была одета в белый халатик, едва открывающий красивые коленки. Аккуратно уложенные светлые волосы девушка спрятала под шапочку.

На необычайно светлом, почти бледном лице медсестры заиграла и тут же исчезла кокетливая улыбка. Медсестричка была красивой: тонкие черты лица, примой небольшой носик, пухленькие, но бледноватые губки и забавная родинка-пятнышко над верхней губой.

— Мне на перевязку, — улыбнулся я девушке.

— Ну… проходите. Раздевайтесь. — Она тут же замялась от собственных слов. — Я хотела сказать, снимайте верхнюю одежду и…

— Не беспокойтесь, — я снова улыбнулся, сбрасывая куртку с плеч, — я понял.

Девушка зарделась. На ее белокожем лице румянец заиграл особенно сильно.

— Сядьте, пожалуйста, здесь. Я, пока все подготовлю.

Послушавшись, я занял место у белого шкафчика, рядом с тумбой. Девушка же быстро-быстро собирала что-то в дальнем комоде. При этом она нагнулась, показав мне прелести этого мира.

— Как вас зовут? — Без затей спросил я.

— Что? — Девушка обернулась, не расслышав вопрос. Ну или сделала вид, что не расслышала.

— Как ваше имя?

— А что такое? — Медсестричка кокетливо улыбнулась, пряча от меня взгляд голубых глаз.

— Интересно.

— Какой любопытный попался мне сегодня пациент, отвернулась она, готовая новые бинты.

— Конечно. Ты мне понравилась, вот и интересно.

Она снова обернулась, и на треугольном ее лицо опять промелькнула улыбка.

— Антисептика у нас нету, вы взяли свой? — Деловито спросила она.

— А куда ж делся весь ваш спирт?

— Завхоз продает налево, — буднично пожала она плечами. — Только поймать его никак не могут.

Я хмыкнул.

— У меня с собой есть. Предупреждали, что может закончиться.

— Очень хорошо.

Медсестричка пошла ко мне, вооружившись ножницами и свежим бинтом. Разложила все это рядышком, на тумбе, стала осматривать старую повязку, ища, где удобней будет срезать.

— Так как ваше имя? — Снова спросил я.

— На… — Начала она говорить, но не закончила.

В следующее мгновение где-то рядом бабахнуло так, что штукатурка посыпалась с потолка, а все окна разом выбило. Осколки полетели в разные стороны, зазвенели по стенам и полу.

Совершенно на автомате я бросился на девушку, накрыл ее своим телом.

Глава 22

Вместе мы упали на холодный пол. Осколки стекла зазвенели вокруг. Я почувствовал, как они засыпают мне спину. «Вот зараза, — подумал я в этот момент, — хоть бы не за шиворот.»

Перепуганная медсестра свернулась подо мной теплым калачиком, я прижал ее собой к полу, защищая от стеклянной крошки.

После взрыва несколько мгновений вокруг царила настоящая тишина. Я бы даже сказал гнетущая. А потом раздались первые крики. В коридоре визжала женщина.

— Вот сука, — сказал я и встал с девушки. Стекло посыпалось с моей спины. Глянул на медсестричку.

Та, прикрыв голову руками, так и лежала еще мгновение. Лицо ее было напряжено, глаза зажмурены. Потом лицо ее вдруг расслабилось, и девушка зашевелилась, сняла руки, подняла на меня испуганные глаза.

— Как ты? Не порезалась? — Спросил я.

— К-кажется нет, — проговорила она немного заторможенно. — Что это было?

— Взрыв, — я поднялся, аккуратно отряхивая джинсы от извести, пыли и крошек стекла. — Что-то взорвалось. Аккуратно, не порежься. Тут всюду стекло.

Я помог ей подняться, взял за руку. Девушка аккуратно встала, тщательно выбирая место, куда опустить руку для опоры, а потом и поставить ногу.

— Нужно вызвать кого-нибудь, понять, что тут такое, — сказала она.

Лицо ее стало еще более бледным, а руки, обнаженные до плеч, от страха побелели так, что проступили синеватые жилки.

— Без паники, — сказал я. — Щас разберемся. Но давай за мной. Возможно, в больнице еще опасно.

Когда мы выглянули в коридор, я понял, что мои опасения были чрезмерны. Тут уже вовсю сновали люди, кричала женщина, но уже другая. Мужики-врачи и медбратья толпились у двери, что была немного дальше по коридору.