Моя Одиссея
Шрифт:
И тогда мистер Доббин наконец-то счастливо ухмыляется:
– Это вы еще не в курсе. Мистер Уизли сам согласился, что мы можем проводить внеплановые проверки, если он их одобрит, и эту он одобрил. Сам подписал.
– Подписал, мэм, - холодно поправляю я.
– Как скажете, мэм, доктор Кристалл!
– откровенно ржет ревизор.
Я еще успею отравить Перси.
И Джемму утоплю.
И мою невестку Линду.
И министра магии, и Усаму Бен-Ладена, и еще парочку кандидатов…
Но сначала надо выпроводить это мелкоправительственное чучело, это особо вредное магическое животное. Хотя
А потом я сяду в кресло, возьму гигантскую плитку шоколада и буду размышлять, как же я дошла до жизни такой…
* * *
О дивный новый мир (продолжение)
«Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы
Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше
Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.
Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче
Всем одного разорять произвольно, без платы, - сожрите
Все; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит
Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,
Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами.»
Одиссея
Всем добрый день, меня зовут Пенелопа Кристалл (32 года, не замужем, волшебница, ветеринар), и я в глубоком абзаце.
Я руковожу недавно крайне успешной ветклиникой, которую с некоторых пор мое любимое правительство отчаянно пытается закрыть и уже добилось неплохих результатов по снижению доходов. За этот год нас посетило сто сорок чиновников, и им здесь так понравилось, что уходить они не желают.
Они днюют и ночуют, они сидят на моих стульях и лопают мои обеды, они забирают «на анализ» мои зелья и треплют мои нервы.
Я знаю, чего они добиваются от меня. Не добьются.
Я не знаю, как до этого безобразия вообще дошло в нашем уважаемом послепобедном обществе, где самым священным почтением окружен мой статус участницы Битвы за Хогвартс, да еще и контуженной в ней, и статус основателя «Телемаха» Северуса Снейпа - Героя войны с очень большой буквы… А когда с нами работала Чжоу Чанг, ветеран войны - участница Битвы - член Армии Дамблдора, так к «Телемаху» вообще никто не осмеливался подступиться…
Но время идет, и Чжоу давно вышла замуж, почему и уволилась, и времена изменились.
Нет, не надо сейчас об этом думать! Я должна успокоиться.
Я поднимаю глаза на безмолвный, неподвижный портрет у меня над головой. Удивительна история этого портрета: когда подтвердилась догадка профессора Дамблдора, что сам по себе сей портрет не появится, тогда Гарри Поттер (всё, как предполагалось) потребовал этот портрет нарисовать и повесить.
Ведь живой профессор Снейп так и не объявился, и хотя ни тело его до сих пор не нашли, ни портрет его не материализовался, но власти официально объявили его умершим. А что еще им оставалось сделать?
И после этого логично возник вопрос о портрете.
Тела не осталось, при жизни покойный не озаботился себя нарисовать - так что остались одни
воспоминания да колдографии.Колдографироваться при этом покойник тоже не любил, поэтому большинство снимков, что от него остались, принадлежали статьям «Ежедневно пророка» в мрачный период последнего года его жизни. Например, превосходно злобная колдография венчала статью о его назначении директором Хогвартса, со словами: «Я рад возможности оказать поддержку наичистейшим традициям и ценностям нашего чародейства». По понятным причинам, колдографии этого периода никто не хотел лишний раз вспоминать.
Так что пришлось художнику, которому за это щедро заплатил Гарри Поттер, лезть с головой в думосброс, в его воспоминания, вместе с мольбертом и красками, и сидя там напротив призрачного профессора Снейпа, делать свое черное дело.
Портрет получился похожим, но неживым. Как магловский. Этого художник тоже не мог объяснить толком, ограничившись общим «Так бывает».
И этот портрет повесили в Хогвартсе, а копии с него разошлись по свету. Я тоже не удержалась, заказала его.
Но портрет был решительно мертв, а я жаждала общения.
Вот почему в тайном ящике моего стола поселилась старая колдография из того самого номера «Пророка». Пусть злобная, черно-белая и пожелтевшая, но живая!
Хоть немного живая. В любом случае, живее своего живописного тезки (который колдография просто не выносила).
Я обращалась к этой колдографии в тяжелые моменты, вот как сейчас.
Пусть профессор просто послушает меня, посмотрит на меня и скажет:
– Мисс Кристалл, вы непроходимая дура…
Мне от этого станет легче.
Разумеется, я могу позвонить Джемме.
Или Минте.
Или Чжоу.
Или Перси, тролль его побери!
Но я хочу справиться сама. Все они далеко, и у них своя жизнь.
Чжоу блестяще освоила роль жены заместителя мэра, хот это занимает всё ее время. Да еще дети… Смешно вспомнить, как Чжоу увольнялась со слезами, что у нее в сутках часов не хватает сладить с мудреным магловским мужниным хозяйством и проклятущей техникой, что она никогда не привыкнет к магловскому укладу жизни!
Привыкла. Равенкловки любят и умеют учиться. Теперь ей жить по-магловски очень нравится.
Теперь Минта…
Минта по-прежнему живет в Глоссопе, хотя планирует перебраться в Лондон, и работает в отцовской газете. Воспитывает дочь. Ее бывший муж распускал слухи, что Минта била его приемами каратэ, вот он и развелся, чтобы спастись от насилия в семейной жизни, но я в это не верю. Хотя бы потому, что каратэ Минта не знает. Она изучала айкидо.
Джемма… Вот кто занят тридцать часов в сутки. Карьера Джеммы в Голливуде - это песня в прозе.
Совсем недавно Джемма была у меня - привозила лечить свою собачку чихуахуа по имени Поганая Псина в отделанном стразами ошейнике. Собачка, как утверждала Джемма, совсем обнаглела, гавкает и пакостит сверх меры и сопротивляется даже Ступефаю, Конфундусу и Империусу.
Собачка прогавкала в ответ, что еще одно подобное унижение - и она выложит всё, что ей известно о Джемме, одному небезызвестному таблоиду.
– Морить голодом буду, - рявкнула Джемма.
– Распустилась совсем, зараза! Когда уже эта дурацкая мода на чихуа пройдет, и я смогу тебя заавадить?!