Моя Одиссея
Шрифт:
– И не спрашивайте, - пожаловалась Минта.
– Это было ужасно. Как вспомню, как мы мучились, устанавливая, что же с ней происходит и как это называется, и где о том информацию искать! Когда даже сама Пен не представляла. Ни она, ни ее родители. Я навсегда буду благодарна Статуту секретности, из-за которого мы, несчастные, обречены годами мучиться в неизвестности! Целых одиннадцать лет! Как сейчас помню: тычешься вслепую, но никто ничего не знает; открываешь учебники - там пусто! Еще бы, мы же не знали, что заведомо не можем там ничего найти, поскольку от маглов велено всё скрывать. Мы же не знали, что и спрашивать
– Так зачем же, мисс Принстон, вы собираетесь лишить детей лучшего дня в их жизни?
– Кингсли откровенно улыбался.
– Знаете, что я скажу?!
– начала Минта, и я перестала ее слушать.
Потому что я вдруг осознала, что хухрик, никем не остановленный, уже стоит у каминной полки. Неужели это заметила я одна, пока все остальные отвлекались на Минту?
Хухрик протянул руку к полке и подмигнул мне.
И тут волшебство разрушилось, потому что Гарри Поттер вдруг заорал:
– Мистер, что вы делаете?!
На хухрика обратились все взгляды, и он снова поставил меня в тупик, потому что крякнул и потянулся не к склянке с воспоминаниями, а к футляру, в котором лежала окровавленная Снейповская палочка.
Мой старый драгоценный футляр. Драгоценный не собой, а своим содержимым. Лежащей в нем палочкой, что в руках хозяина творила великое волшебство и умерла вместе с ним… Ибо ее отдали мне так легко потому, что эта палочка повела себя уникально. После смерти Снейпа его палочка перестала работать.
Обычно волшебные палочки не теряют сил, когда теряют хозяина, и могут еще быть использованы. Они переходят к другим владельцам.
Но палочка Снейпа не пожелала служить другому; она осталась верна единственному владельцу. Никто из министерских чиновников, ученых и мастеров- «палочников» не смог извлечь из нее даже искры от элементарного заклинания, как ни старались.
После смерти Снейпа палочка потухла, и Джемма добилась, чтобы ее отдали мне.
Это знали все присутствующие, кроме магла, поскольку иные из них когда-то пытались взять себе мертвую палочку. И отступились, когда поняли, что дело безнадежное.
Но несчастный магл всего этого не знал: он видел только действующие палочки, могущество которых должно было поразить его, и вполне объяснимо захотел овладеть таким же оружием…
– Что ж, мисс Принстон, - изрек министр, - сейчас вы увидите наглядную демонстрацию того, чем магл отличается от волшебника. Магл не способен колдовать, в том числе с помощью волшебной палочки. Сейчас вы убедитесь в этом.
– Да с помощью этой палочки не способны колдовать даже волшебники!
– вставил честный Гарри Поттер.
Министр посмотрел на него без восторга, а магл гневно заявил:
– Что за чушь!
Гарри Поттер покраснел, все засмеялись.
– Мисс Кристалл, вы не возражаете, чтобы наш друг попробовал эту палочку?
– спросил Кингсли.
Я хотела сказать да… и почему-то сказала нет.
Магл открыл футляр и взял палочку в руку…
И всё осветилось.
Дивным магическим светом.
Авроры даже не успели схватиться за свое оружие… Магл немыслимо быстро и изящно взмахнул палочкой, нас накрыло
волной волшебства и комната наполовину опустела. Позже я выяснила, что он одним заклятием зашвырнул двадцать человек аж в самый Лондон, в родное Министерство, впечатав их в спинки рабочих кресел…– Гораздо просторнее стало, - поделился магл с оставшимися очень знакомым голосом.
Всё более знакомым, с каждым словом…
Минта у стены захохотала.
Министр стал как окаменевший.
А я вглядывалась в магла, который с каждой секундой всё меньше походил на магла и превращался… превращался…
– Господа, прежде чем вы дружно удалитесь, я хотел бы услышать: почему вы устроили бедлам в моем доме?
– вкрадчиво спросил профессор Снейп.
– Поттер, а вы закройте рот, чтобы не брякнуть очередную чушь. Шеклбот, Уизли, я жажду ваших объяснений.
– Я должен сказать… - начал начальник аврората, но Снейп прервал его:
– Кажется, я обращался не к вам? Ваши объяснения, благодарю покорно, я уже выслушал сегодня ночью, и они меня не впечатлили… как и следовало ожидать от суждений человека, не способного отличить мертвого от живого, а магла от волшебника.
– А я всегда говорила, что маглы от магов ничем не отличаются!
– сказала Минта.
* * *
Осовение последней степени (начало)
… И веселье и горе проникли старушку,
Очи от слез затуманились, ей не покорствовал голос.
Сжав Одиссею рукой подбородок, она возгласила:
«Ты Одиссей! Ты мое золотое дитя! И тебя я
Прежде, пока не ощупала этой ноги, не узнала!»
Одиссея
Миссис Бейтс знала.
Крис Грин знал.
Джемма знала.
Минта знала.
Не знали только я да Министерство магии. Нас оставили в дураках… И мне не требовалось других доказательств, что это сделал профессор Снейп, а не самозванец под его именем. Он вернулся. Так поступать - это был его стиль.
Да в первый же вечер в его доме, когда он распекал министра с компанией, я убедилась, что это он. Он не изменился. Это было садистское, изощренное побоище, и тем двадцати, кого он просто вышвырнул к черту, исключительно повезло. Над остальными он издевался качественно; да еще в обществе местного мэра, мирового судьи и полиции, которые были рады помочь. И заметьте: никакой магии. Он расправился с врагами без магии и без насилии, одними словами… Но то были убийственные слова.
О да, то был профессор Снейп!
Хорошенькую шутку он со мной сыграл…
Но я знала, что дурака разыгрывала из себя я сама.
Это я хвалилась повсюду своей верностью профессору Снейпу, сделала из нее себе профессию. Утверждала, что он жив и я его жду, ненаглядного, единственного… Вижу во сне и наяву! Так увлеклась, что и не заметила, как он вернулся. И мое влюбленное Третье Око не прозрело, на общее посмешище, я его не узнала.
– Забей, - советовала Джемма.
– Никто не заметил, что ты была вне игры. Так и делай вид, что вы с профессором сговорились, как все и подозревают. Мне посол так и сказал: «Как я не догадался раньше - хотя бы по тому, как мисс Кристалл с этим маглом переглядывались!»