Моя прекрасная преподавательница, или беременна от студента

На жалюзи оказались динозавры, а все светильники были выполнены в виде факелов.

— Здесь здорово! — раскрыв глаза и расположившись на постели по-турецки, произнес Тошка.

— А теперь сюрприз! — подмигнул мне Кат. И в комнате появилась Фирдаус Шамсутдиновна.

— Я подумал, что моя женщина-физик устанет после вечеринки и пригласил ей помощницу, чтобы подготовить малыша ко сну!

— Идите. Я все сделаю, — пообещала няня.

Я крепко обняла сынишку, поцеловала, и отправилась с Катом в выделенные мне апартаменты.

Здесь все выглядело, как спальня королевы.

Кровать с белым кружевным балдахином. Зеркало от пола до потолка в резной рамке. Гардероб с ручками под бронзу, тумбочка, стулья и стол на резных ножках.

— Фирдаус Шамсутдиновна помогла привести ваши вещи, — указал на сумку в углу Кат.

— Э-э-э-э… Мы ведь сюда не переселяемся! — только и выдавила я.

— Нет, — с нескрываемой досадой ответил Кат. — Но я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома. Поэтому Фирдаус Шамсутдиновна помогла моему шоферу собрать некоторые ваши вещи на завтра и сегодняшнюю ночь.

— Но потом мы уедем домой! — настойчиво произнесла я.

Кат развел руками, вздохнул и ответил:

— Конечно. Как скажешь. Но как решишь — эти комнаты ваши…

Он немного подумал и вдруг добавил:

— Весь дом в вашем распоряжении!

Я смотрела на немного досадливое лицо Ката и думала о том, что ведь еще ни один мужчина не устраивал мне такого свидания. Он все предусмотрел, продумал каждую мелочь. Позаботился о сыне, пригласив няню и обо мне, чтобы не сильно уставала. Он устроил нас у себя, действительно, как дома. И явно потратил на это немало сил и денег!

Определенно этот мужчина меня удивил. На эмоциях я подошла к Кату и поцеловала его в губы.

Тотчас выяснилось, что Вяземцев совсем не устал. Я очутилась на постели, под крепким мужским телом. Возбужденным до предела.

— Да ты ненасытный! — усмехнулась я.

Впервые в жизни мне было так приятно от мысли, что этот красивый, богатый, умный и преуспевающий мужчина так меня жаждет. Прямо до дрожи, до восторга, до ответного тягучего желания внизу живота.

Кат избавил нас от одежды моментально. Я даже боялась, что моя пострадает. Однако обошлось без классической для любовных мелодрам порчи одежды… Бюстгальтер немного возмущенно потрещал, но выдержал напор Ката…

И… мы повторили все, чем занимались в ресторане.

Вяземцев покрывал мое тело поцелуями. Сливался, двигался, а я стремилась подстроиться. Отвечала на ласки, выгибалась, ловила ритм…

Мне еще никогда не было так сладко и томно. Так приятно, черт возьми.

Наслаждение волной сладких спазмов пробегалось по телу.

Я забыла обо всем на свете, выпала из времени и пространства. Были только эти мгновения, только эта постель, которая, чудилось — вот-вот загорится от нашей страсти…

И уже потом, когда я распласталась на упругом матрасе, а Кат гладил мои волосы и просто смотрел, стало ясно — мы снова забыли о предохранении.

Вот же… Слов цензурных таких нет! Ну как же так? Мы ведь давно не подростки! Не мальчик и девочка, которые, наконец-то, дорвались до сладкого и запретного! Мы же взрослые мужчина и женщина!

Я немного выдохнула, помылась в душе — моя личная уборная пряталась за дверью, неподалеку от зеркала.

Когда вернулась, Кат тоже выглядел освежившимся. Я скинула халат, надела пижаму и села на кровати по-турецки. Вяземцев постоял рядом, подумал — и присел на край постели. Вполне себе скромно для хозяина дома и этой комнаты.

— Я бы хотела предупредить, — вспомнила я о том, что собиралась сказать еще часа два назад. — В субботу на кафедре новогодняя вечеринка. Ничего особенного. Но мне надо прийти, чтобы не обидеть наших аксакалов. Старейшие преподы — это святое. Они учат нас всех и без них развалится весь вуз.

Кат скривился, словно проглотил килограмм лимонов. Я даже удивилась. Неужели ревнует даже к нашим аксакалам? Это уже было бы чересчур. Даже для Отелло. Но Кат оказался все же не настолько ревнивцем.

— Туда придет твой чернявый препод? — произнес он так, что последние слова звучали почти, как ругательство. Вот теперь мне понравилось, как он ревновал. Также сильно, как целовал и также открыто. Без попытки очернить Ирека или сказать, что он меня недостоин.

— Обещаю, я не буду ни с кем флиртовать! И к чернявому даже не подойду!

— Ну если все же решишься пофлиртовать, вспомни, что я занимаюсь борьбой и больше не студент кафедры физики. Этот преподаватель сможет вечерами не включать в аудиториях свет.

Он говорил с нажимом, немного нервно, но все-таки превращал все в шутку в прежнем варварском стиле и мне это нравилось тоже. Я видела, что Кат переживает, но желает портить вечер даже подобием ссоры.

— Постесняется побоев? — ответила я Вяземцеву той же монетой.

— Фингалом осветит! — бодро заявил Кат, и я видела, что он не совсем шутит. Даже ладони Вяземцева сжались в кулаки.

— Смотрю, ты вошел в роль варвара? — не сдержалась от усмешки.

— Да! И выйду только с тобой под руку из ЗАГСА! — заявил Кат.

И снова в его шутке была только доля шутки. И снова мне это пришлось по душе. Вяземцев немного помолчал, а затем произнес: — Ладно, спокойной ночи. Надеюсь, Алина, я убедил тебя в серьезности своих намерений?

Голубые глаза Ката смотрели неотрывно. Он не смаргивал, застыл и не сводил с меня требовательного, внимательного взгляда. Я знала, какого ответа ждет Вяземцев. Но оказалась не в силах пока дать его. Слишком уж мало мы были знакомы… По моим меркам… Да и серьезные разговоры на ночь глядя — не то, к чему я привыкла. С такими вопросами нужно переспать. И даже не один раз, чтобы, наконец-то, определиться.

— Убедил тем, что угрожал побить соперника? — попыталась я отшутиться.

Кат усмехнулся и помотал головой.

— Я очень серьезен, Алина.

Нет. Он не привык отступать.

— Я увидела тебя с другой стороны, — не менее серьезно ответила я. — Но мне нужно еще время подумать.

— Долго? — он приподнял бровь.

— Вижу, спать ты мне не дашь?

— Пожалуйста, ответь!

Кат немного помолчал, отмахнулся, вздохнул и собирался выйти из комнаты. Но я позвала:

— Шаукат?