Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
— Конечно, знаю! — ответила та, бдительно следя за ней. — Поэтому и защекотала!
— А ещё подруга, называется! — пожаловалась баронесса, забыв про кипу документов, ожидающих её внимания. — Ну, держись у меня! — и рванулась в обход..
Все печальные и грустные мысли бесследно исчезли, оставив вместо себя лишь смех и весёлое настроение, что и требовалось обеим.
Берлин.
2 мая 1940 года. День.
Аннелиза Хаммерштайн (бывшая Бломфельд).
Вместе с Катариной они, под ручку, неторопливо прогуливались по парку Тиргартен, наслаждаясь прекрасным, солнечным днём. Деревья и кусты бурно
— Ну вот, милая, мы теперь, как бы, его жёны… — усмехнулась Катарина, кинув на неё взгляд. — Как ты себя чувствуешь в таком качестве?
Аннелиза весело улыбнулась:
— Уж точно получше чем когда была официально замужем за Мартином! Ощущения совсем другие! Нет, ты не думай, я всё понимаю… с точки зрения общества мы с тобой сейчас просто… просто его любовницы… — нашла она наиболее подходящее слово. — Но меня, почему-то, это никак не огорчает. Странно, правда?
— Да нет… — пожала плечами её подруга. — Наверное, потому что главное — быть рядом с любимым человеком. А есть отметка в паспорте или нет это уже вторично. Ты же отлично знаешь, что штамп вовсе не гарантирует тебе любовь… Только привилегию носить кольцо на пальце, вызывая зависть тех у кого его нет. Вот и всё.
— Ты права! — согласилась Аннелиза, поглядывая по сторонам. — Но, знаешь что… я нисколько не ревную к тебе. Хотя, по идее, должна же, верно?
— Я думала над этим… — подхватила Катарина. — Меня это удивило, ведь я тоже не чувствую в тебе соперницу. Наверное, потому что мы с тобой не две хищницы, которые готовы рвать добычу друг у друга, а… хм… скорее, две равные половинки одного целого… Нет, не так… — поправилась она, с досадой тряхнув головой. — Вот представь… Ты же знаешь как выглядит знак автомобиля "Мерседес"?
— Конечно, знаю… — удивлённо пожала плечами Аннелиза, гадая такому странному повороту разговора. — Но при чём тут это?
— А при том! — пояснила подруга. — Там три луча на равном расстоянии друг от друга. И вот это мы и есть, понимаешь? Я, ты и Гюнтер… Три части одного целого!
Аннелиза удивилась и даже остановилась от такого сравнения Катарины. Но внезапно поняла её мысль. А ведь верно! Если смотреть с такого ракурса то всё сходится! Какая, всё-таки, она умница!
— Ты права, Катарина! — рассмеялась она, снова двинувшись по дорожке. — Хотя сравнение ты выбрала весьма своеобразное..
— Что первое в голову пришло то и сказала! — расхохоталась в ответ подруга. — Зато теперь понятнее стало почему мы не ревнуем друг к дружке. И это мне нравится… Я бы очень не хотела терять такую подругу как ты, Аннелиза. Даже из-за Гюнтера.
— Ты прямо прочитала мои мысли! — воскликнула женщина, шутливо хлопнув её по плечу. — Хорошая подруга дороже золота!
— Это точно! Полностью согласна, дорогая! — ответила Катарина. — А уж как радовался Роланд..
— Да, теперь он считает Гюнтера папой… Мне немного непривычно от этого но, одновременно, я радуюсь за него… Уверена, отец из Гюнтера выйдет замечательный! — размечталась Аннелиза, вспоминая последнее свидание с ним.
— Очень надеюсь что с ним всё будет в порядке и он вернётся к нам! — уже без улыбки сказала Катарина, тем самым вернув Аннелизу с небес на землю.
— Я тоже беспокоюсь за него… — призналась она. — Но Гюнтер был так уверен в себе на вокзале… Словно знал что всё обойдётся. Как только он напишет нам свой адрес то сразу отправим ему письмо.
— Само собой!
Это обязательно! — поддержала Катарина и вдруг резко сменила тему: — Я и подумать не могла что его придёт проводить столько разных… дамочек. Непостижимо, откуда они все взялись?— Да, я тоже заметила! — вздохнула Аннелиза, поворачивая к выходу из парка. — Причём, одну из них я знаю… Это баронесса фон Мантойфель, она была нашей соседкой по дому, ещё до пожара. Правда, мы с ней почти не виделись..
— Это та важная особа в красивом, модном платье? — спросила подруга, слегка наморщив брови. — С ней, вроде бы, была ещё одна женщина и три молодые девушки?
— Да, это она и три её дочери… — подтвердила женщина. — Он спас их до того как вернулся за мной. Теперь, они, видимо, общаются иногда..
— Если у них к Гюнтеру не праздный интерес то дело плохо… — озабоченно сказала Катарина. — Я смотрела на них и, кажется, эта баронесса явно заинтересовалась им.
— Будем надеяться что ты ошибаешься, Катарина! — ответила Аннелиза, пытаясь отбросить неясные подозрения. — Впрочем, там и других хватало.
— Ты права, их слишком много. Надо что-то делать! — решила подруга, категорично глядя на неё.
— И что именно? — воззрилась Аннелиза, с любопытством.
— Пока не знаю… — призналась Катарина, досадливо махнув рукой. — Но, определённо, оставить всё так нельзя!
— Как только надумаешь, сразу скажи! — попросила женщина, уже выходя из парка и направляясь к машине. — Потому что мне ничего в голову не приходит..
— Обещаю, дорогая! Это в наших с тобой интересах… А теперь поедем домой, я проголодалась на свежем воздухе!..
Берлин.
2 мая 1940 года.
Адольф Гитлер.
Фюрер сидел в своём любимом кресле и смотрел на человека стоявшего перед ним по стойке "смирно". Стальной взгляд, крепкая фигура и мужественное лицо, которое портил длинный шрам на левой щеке. На данный момент ему был 31 год. Австриец с польскими корнями, получил "украшение" на лице участвуя во множестве дуэлей в 20-х годах. Проявил свои лидерские качества ещё в 1934 году когда, будучи в составе 89-го штандарта СС, участвовал в Венском путче. Через 4 года, во время аншлюса, арестовал президента Микласа и канцлера Шушнига. В том же, 1938 году, не растерялся и хорошо поправил своё материальное положение в ходе "Хрустальной ночи", приобретя роскошную виллу. Прежний хозяин, богатый еврей, бесследно исчез.
Как только началась война он попытался поступить в "Люфтваффе" но не смог из-за возраста. Впрочем, это его не огорчило и человек со шрамом примерил на себя чёрную форму СС. Недолго побыл в запасном батальоне "Лейбштандарта", потом был переведён в "Дивизию усиления СС" которую, в скором времени, планировали слить с некоторыми частями "Мёртвой головы" и развернуть в дивизию СС "Рейх".
На этого человека Шольке просил обратить особое внимание, указав что его авантюризм и склонность к нестандартным действиям в специальных операциях может принести большую пользу Германии. По словам оберштурмфюрера в той реальности на его счету множество операций, удачных и не очень.
— Отто Скорцени… — задумчиво произнёс Гитлер, отодвинув от себя личное дело офицера СС. — Хладнокровен, честолюбив, склонен к риску, давний соратник нашей партии… Это всё про вас?
— Так точно, мой фюрер! — лязгнул эсэсовец, глядя над головой Гитлера. И замолчал, даже не моргнул. Словно статуя у которой двигаются только губы. Полное самообладание и отсутствие страха. Такой далеко пойдёт если его правильно направлять. И если тот оправдает надежды фюрера то его ждёт блестящая карьера.