Моя судьба
Шрифт:
Новенькая «Тойота» Аниты стояла на одной из дальних парковок, и мы с Лалитом минут десять ждали, пока она подгонит ее к терминалу. Мне хватило пяти из них, чтобы в двух словах изложить индусу свою проблему. Под конец моего рассказа он сильно нахмурился, щелкнул золотыми застежками своего роскошного коричневого портфеля и вытащил оттуда какую-то российскую газету. Я ее узнала по первой странице — такую же в точности мне предлагали перед вылетом из Бангкока, но я тогда была погружена в свои раздумья и не взяла ее. Лалит раскрыл газету на второй странице и протянул мне. Четверть листа
— Так он же полное уе…ще! — воскликнула я.
— Это не всем и не всегда мешает!
— На него нельзя положиться ни в чем! Он — слабоумный говнюк!
Лалит тяжело вздохнул и развел руками:
— Поэтому я сейчас здесь!
— А вы теперь уже можете свободно въезжать в Россию? Ваши проблемы решены?
Индус усмехнулся и протянул мне паспорт. В графах «First name» и «Given name» было написано «Kamal Kapur». Маленькая фотография буквально светилась благородной и спокойной улыбкой Лалита.
— Не поняла!
— Это паспорт на имя моего шофера. Камаль не ездит за границу. И никогда не поедет. То есть в этой жизни — никогда. В следующей жизни, может быть, он станет каким-нибудь Туром, извиняюсь, Хейердалом. В Министерстве внутренних дел никто никогда не станет присматриваться к фотографии, тем более что у него, как и у меня, темная кожа, мы примерно одного возраста и у него, как и у меня, благородные черты лица.
— Вы молодец, Лалит! Впервые вижу поддельный паспорт!
— Почему же поддельный?! Самый что ни на есть настоящий неподдельный паспорт!
— Но это значит, что вы поддельный!
— Нет! И я тоже настоящий. По отдельности все настоящее! Синтетическим является только наше совмещение. Впрочем, думаю, что нам обоим сейчас не до философских изысканий!
— Мне-то уж точно!
Анита лихо подрулила к бордюру. Мы быстро забросили вещи в багажник и залезли внутрь. Лалит сел рядом со своей давней приятельницей, а я развалилась на заднем сиденье.
— Что с твоей печенью? — заботливо спросил Лалит Аниту.
— Пока работает. Но, боюсь, придется идти на химиотерапию. Иначе, говорят, скоро загнусь…
— Поедешь со мной в Индию, — сказал ей Лалит. В его словах не было даже вопроса.
— Боюсь, что у меня будут проблемы с загранпаспортом, — возразила Анита.
Тут встряла я:
— На тебя имеется полный комплект документов. Все это валяется у меня в столе на работе.
— Уже не валяется! Мне Ирина Евгеньевна все отдала, но заграничного паспорта там не было. Я не знаю, смогу ли вообще его получить в ближайшее время.
— Он уже есть, насколько помню, — ответила я. — По-моему, я его принесла домой и положила на полку в своем кабинете. Найдем.
Услышав мои слова, индус удовлетворенно кивнул.
— Где ты живешь? — спросила я Аниту.
— Пока что в его квартире… — Она показала на Лалита. — У него есть своя квартира на Юго-Западной.
— А где ты жила… до…
— До
тюрьмы?— Ну да!
— Ты что, издеваешься?
— С какой стати? — удивилась я.
— Так ты что, не знаешь, что ли?
— Нет… А чего я не знаю?
— Ты документы на свой новый дом смотрела?
— Нет… то есть я их видела, но не особо вникала. Свидетельство о госрегистрации точно видела…
— А договор продажи?
— Нет.
— Ты живешь в моем доме. В доме моего деда, можно сказать. Царствие ему, моему деду, небесное!
В голове моей что-то щелкнуло.
— Так, значит, у тебя, по крайней мере, сейчас полно денег! — констатировала я.
— С какого такого хера полно?! — Анита так дернулась, что нас едва не занесло.
— Как это с какого хера? У меня за этот дом сняли со счета охренительную сумму. — Я на пальцах изобразила, сколько мне обошелся этот дом в миллионах долларов.
— Я его отдала не за деньги, — проговорила Анита. — Я отдала его за то, чтобы сидеть по-человечески, чтобы выйти живой, и поскорее!
Я замолчала. Значит, Чертков просто наврал мне, что купил дом за мои деньги! Ну что ж! Претензий тут не предъявишь — он тотчас же объяснит, что деньги разошлись на оплату конфиденциальных услуг, потребовавшихся для решения вопроса о моем освобождении. Да в какой-то степени оно, может быть, так и есть. Но зачем было врать? Зачем?
— Хорошо, — восстановила я прерванный разговор. — Предлагаю поехать куда-нибудь всем вместе. Например, ко мне в мою московскую квартиру. Там обсудим, чем мы можем быть друг другу полезны.
Честно говоря, я была не уверена в том, что Лалит и тем более Анита захотят и смогут мне хоть чем-нибудь помочь. В своей потенциальной полезности для них я, по понятным причинам, также сомневалась. Однако индус незамедлительно принял мое предложение.
— Прекрасно! — сказал он весело. — Я как раз размышлял, с кем бы мне сейчас выпить. Давно не брал рюмку в руки! Если, правда, не считать одной-единственной вечеринки с русскими бизнесменами и меломанами.
— Можно подумать, — прыснула Анита Хулиевна, — ты не можешь выпить у себя дома в Дели!
— Не могу, — печально вздохнул Лалит. — Ни пить, ни курить дома не могу! У меня уже полгода родители живут. У них в Бихаре в доме ремонт идет. Они не должны знать, что я курю и это… — Он щелкнул пальцами по темно-коричневому кадыку.
Анита развеселилась еще больше:
— Тебе сколько лет, Лалит?
— Пятьдесят один… Но это неважно. Они — родители, и я стесняюсь. У нас это не принято.
— Так выпил бы в самолете… — не унималась Анита. — Зачем тебе шесть часов трезвому лететь?
— Это ты, конечно, права, дорогая! Но я чуть-чуть волновался сегодня. Я ведь в первый раз прилетаю в Россию не как Лалит. Я сегодня — Камаль Капур и должен об этом всегда помнить и не запутаться! Тут же граница, таможня… И я все время повторяю про себя: «Я — Камаль! Я — Капур!»
Миновав Химки, мы въехали в плотную и унылую московскую пробку. Лалит достал пачку сигарет и спросил:
— Вы не возражаете, если я покурю?
Я сконфузилась.
— Извините Лалит, но я как бы кормлю… Вы же знаете…