Моя Святая Земля

– Мессир Жильбер, - попытался возразить Эральд, - Алвин - мой брат, и о причинах его поступков весь свет осведомлён. А что касается растерянных аристократов, то отчего же эти люди молчали раньше? Если они видели и понимали, что происходит, почему никто не принял мер?

– Но ведь тогда страной безраздельно правил ад, государь!
– удивился Жильбер.

– А теперь вам не страшно... Но теперь-то поздно бороться с адом, мессир. Если хотите творить добро, займитесь пересмотром приговоров с момента коронации Бриана.

– Так ведь все опасаются за вашу жизнь, государь!

– Алвин уже давно убил бы меня, если бы хотел, мессир. Будьте любезны заняться хоть чем-нибудь полезным, - сказал Эральд с досадой. Он чувствовал, что на Жильбере не закончится - и оказался прав.

Почти все аристократы страстно жаждали пообщаться с новым государем, чтобы свести старые счёты и выразить лояльность. На Эральда вытряхнули мешок самых отвратительных сплетен обо всех опальных членах Совета - но по сравнению с Алвином воры были чисты, как хрусталь и невинны, как морские свинки. Из всего рассказанного Эральд понял, что Алвин, когда одержимость не накатывала совсем уж нестерпимо, пытался хоть как-то удержать Святую Землю на плаву - но ему мешали решительно все, начиная с ада и кончая его собственным отцом.

Теперь же Алвина дружно обвиняли в том, что он не слушал добрых советов. Но никто не хотел объяснить Эральду, что делать с налогами и пошлинами, как быстрее и проще всего амнистировать тех, кто попал на каторгу, не совершив преступления, как обойтись с разбойниками и как распределить средства для голодающих. Налоги устраивали аристократов, связываться с каторжниками и разбойниками никто не собирался, а спасение голодающих знать считала делом рук самих голодающих.

Что-то хорошее вырисовывалось только во внешней политике: драконы желали дружить и торговать, а в Златолесье Джинера написала письмо, пригласив своего брата, наследника престола, обсудить условия нового союза. Но внутри всё стояло, как в бочаге, и заставить течь это стоячее болото у Эральда пока не получалось.

А вечером, когда Великолепная Четвёрка собралась в королевской опочивальне, Алвин добил положение, сказав:

– Знаешь, с кем я разговаривал, Эр? Племянник Наджела и ещё какая-то сволочь из его герцогства припёрлись выразить уверение в почтении и преданности. Предлагали свои услуги, чтоб я трон вернул, представь. Тебя предполагалось убить. Из-за тебя всё пошло наперекосяк - и Наджела арестовали. Они мне предложили тебя убить, - повторил он потрясённо.
– Сейчас они, святое дерьмо, это, конечно, обсуждают с Наджелом в Уютном Доме, но ты представь.

– Почему меня это не удивляет?
– задумчиво проговорил Эральд.

– Потому, что тебе сегодня человек пятьдесят сказало, что хорошо бы убить Алвина, - сказал Сэдрик.
– А меня сегодня подкараулили чуть ли не рядом с отхожим местом и предложили убить вас всех - принцессу тоже. За это обещали должность и невероятную кучу деньжищ. Один скользкий типчик, он в каземате. Хотите посмотреть? Наверное, тоже из людей Наджела, больше некому.

Джинера печально усмехнулась.

– А мне, мессиры, предлагали отравить вас обоих сразу после моей свадьбы с Эральдом. Даже дали несколько перстней с разным ядом. Обещали роль вдовствующей королевы-регентши - а чтобы кто-нибудь родился, позаботится тот, кого я выберу. Эти - на свободе, но я, разумеется, вам их представлю.

– Всё ясно, - сказал Эральд грустно.
– Мы с вами что-то делаем неправильно. Видимо, это не те люди. Надо искать тех.

– Если мессиры готовы слушать, я хотела бы вставить слово, - сказала Джинера. Убедилась, что никто не хочет её прерывать, и продолжила.
– Я думаю, что все эти безумные выходки творятся потому, что ты ещё не коронован официально, Эральд, а Алвин уже как будто не король. Ваши недоброжелатели полагают, что твоё возвращение на Святую Землю освобождает их от присяги Алвину - но тебе они ещё не присягали. Пожалуйста, поторопись. Не жди, пока Святой Орден выберет Иерарха - я убеждена, что многим святым наставникам платят за то, чтобы они тянули, сколько смогут. Пусть тебя коронует Хуг. В ближайшие дни. Завтра с утра - пусть объявят об этом, Эральд, хорошо?

– Ладно, - кивнул Эральд.
– Думаю, ты права.

– Рыжая, ты стратег, - ухмыльнулся Алвин.

– Да. Ты подашь Хугу корону.

– Почему я?!
– возмутился Алвин, но Джинера коснулась пальцем его губ.

– Не кричи. Вы покажете всей Святой Земле дивную, простую и честную вещь: ты - настоящий дворянин, дитя своей страны, уже без всяких адских козней, выполняешь волю небес и человеческий закон, отдавая то, что тебе не принадлежит. И никто уже не посмеет обвинить тебя в государственной измене: ты - истинный брат короля, благородный вассал. Ты должен присягнуть первым.

– Так никто никогда не делал, - заметил Сэдрик.

– Не делали. А мы сделаем. Надо показать людям, что мы свободны от ада. Что никакие адские побрякушки, вроде короны ради короны, даже через ложь и убийство, не имеют больше над Алвином власти.

– Очень разумно, - сказал Эральд.
– Просто потрясающе разумно.

– Есть ещё одна важная вещь, которую нам с тобой нужно сделать срочно, - сказала Джинера.
– Обвенчаться. Чем скорее, тем лучше.

– Точно, стратег, - одобрительно сказал Алвин.
– С любым из нас может случиться что угодно, и с Эром... а его кровь должна уцелеть обязательно. Тебе надо родить быстрее, чем кошка рожает, Рыжая.

Джинера улыбнулась, пожалуй, покровительственно.

– Так быстро рожать - нехорошо. Но вот зачать надо быстро, тут ты прав, брат... Эральд, я тебя смутила? Прости.

– Это ты прости, - сказал Эральд, взяв себя в руки.
– Я просто никогда не видел таких девушек, Джинера. Знаешь, в том месте, где я воспитывался, об этих вещах не так говорят... Ну... хихикают... конфузятся... или... ну, не так всё это воспринимают. Я восхищён, но мне удивительно, что ты распоряжаешься такими штуками, как полководец. Да, честно говоря, чуть-чуть неловко. Ты о своём теле говоришь, как... ну, как бы сказать на нашем языке... как о станке для чеканки денег или как о наковальне для мечей - и мне тебя почему-то почти жаль.

Джинера, как в подвале Малого Замка, положила голову на его плечо, взяла руку:

– Бедный государь... я представляю, как тебе сейчас должно быть тяжело. Тебя воспитывали простолюдины, да? Обычные добрые люди? Научили читать, более-менее писать - спасибо им, молодцы - но и всё, да?

Эральд кивнул. Джинера сформулировала жестоко, но точно.

– Не огорчайся, - продолжала она.
– Тебе все подтвердят, у тебя хорошее чутьё, ты почти всё делаешь правильно. Надо только освоиться и принять те мерки, какими мерят во дворцах. Ты всё верно понял: я - принцесса, моё тело - станок для чеканки государей, это достойный удел принцессы, и жалеть меня не надо. Я хороший станок: у нас с тобой - и с Алвином, он твой близкий родственник - нет ни одной пересекающейся родословной линии. И я честный вассал - твой - я тебе в душе уже присягнула.

– В подвале?
– спросил Алвин.

– Пожалуй, даже раньше, - Джинера помолчала.
– Не верила, что Эральду удастся выжить, но поверила, что он - король. Ты слишком напугал меня. Я присягнула тому, кто пришёл нас спасти - нас с тобой. И ещё мне кажется, что нужно поторопиться с титулом для Сэдрика: то, что он сделал - тема для баллады.

– Конечно, - убеждённо сказал Эральд, - и не спорь, - улыбнулся он, заметив, что Сэдрик скорчил скептическую мину. Если бы не ты - ты ведь понимаешь, что ждало ребят, да?.. Но это и так ясно.