Моя уникальная попаданка в академию

— Ах! — он шарахнулся от принца, будто от чумного, и стал отползать на пятой точке.

— Виндольф?! Почему ты не спасаешь моего сына?! — взревел король, который до этого изо всех сил старался сохранить самообладание.

Целитель перевернулся на колени и припал к полу в поклоне:

— Ваше величество! У младшего принца черная лилия в глазах!

— Что это значит?! — еще строже спросил король.

— Он перехватил магию, которая ему не предназначалась! — промямлил целитель. — Либо погибнет сам, либо будет убивать одним взглядом! Это страшная магия! Паучья!

— Что за нелепицу ты бормочешь?! — нахмурился монарх. — Мой сын оборотень! Какая паучья сила?

— Так потому, что он оборотень, он и не умер на месте, а схватил силу на себя! Ваше величество, все светилы этого мира бессильны против этой хвори!

— Паучья лилия? — Сторм и Аран переглянулись. Король внимательно посмотрел на них и тут же подозвал.

— Что-то знаете об этом?

Кивки голов были ему ответом.

— Так сделайте что-нибудь! Спасите моего сына! — потребовал он. — Иначе умрете вместе с ним!

Вильгельминский и Лоранский явно попали под горячую руку монарха, но глядя на их мрачные лица я поняла, что король не шутит. Он исполнит свое обещание даже просто из принципа, пусть и будет сожалеть потом о потере ценных кадров.

— Увести всех зевак в другой зал и допросить! — приказал один из мужчин в черном. — Аран, нам нужна твоя помощь.

— Хорошо, — Лоранский поклонился королю. — Сделаю все возможное.

— Целителей сюда! Сотню! — нервы монарха сдали — он посерел лицом.

— М-да, ситуация, — протянула Кэтрин, которая как нельзя кстати появилась рядом. — Наших ребят на тот свет вместе с задохликом отправят? Несправедливо… Надо что-то придумать!

— Х-х-х-х… — особенно громко захрипел принц и начал закатывать глаза.

— Плохи дела, — резюмировал Рик, вставая рядом.

— Ты сказала, что можешь помочь! — снова толкнул меня стражник, только уже в спину. И это вывело из оцепенения. — Так давай!

Рик и Кэтрин проводили меня удивленными взглядами, а я набрала полную грудь смелости и выдохнула:

— Да! Я попробую!

Есть у меня одна идейка!

Можно попробовать поймать принца на стадии клинической смерти и вытянуть силу! Но это большой риск!

К тому же, нужно чтобы кто-то тут же попытался его реанимировать. Пока процесс смерти еще обратим.

Тогда и Эндрю попробую спасти, и Сторма с Араном!

— Ника, что это ты задумала? — сзади замаячил догадливый Рик. — Не хочешь же ты его…

— Хочу, — подтвердила я. — Ничем не рискую, зато не буду жалеть, что не попробовала.

Про “ничем” я опять солгала, но некромант не стал заострять внимание.

Ноги принца застучали по полу, судороги продлились меньше минуты, после мужчина обмяк, перестал дышать, и я поняла, что пора.

Сторм поздно заметил мой маневр, стоял в отдалении, поэтому не успел перехватить, хоть и бросился со всех ног.

Как только дотронулась до голой кожи руки принца, меня прошибло насквозь темной энергией. Мир тут же стал эбонитово-черным, хоть я и смотрела на него широко открытыми глазами — одни контуры вокруг. Последнее, что помню, как крикнула:

— Врача Эндрю! Срочно! Реанимируйте! Он будет жить! Сила у меня!

И грифельный мир закружился в водовороте боли.

ГЛАВА 126

ГЛАВА 126

Ника, какая же ты дурочка! Сторм же не оценит таких жертв! Но не могла я по-другому! Не мог-ла! И не жалела!

Спросите, что это я тут терзаюсь сомнениями, раз выкачала неведомую силу? Не знаю, а спросить не у кого. Потому что все, что могу — это думать. Ни пальцем двинуть, ни сказать хоть слово. Тело стало чужим, а я наблюдала за ним со стороны, будто зависла под потолком.

Жадная лихорадка добивала!

Мое бледное, изможденное болезнью тело в насквозь мокрой пижаме металось так, словно вместо койки подсунули раскаленную сковороду! И только крепкие руки Сторма раз за разом удерживали меня от неминуемого падения.

— Четыре часа! — шептал мне в ухо Вильгельминский. — Ника, прошу, продержись эти четыре часа! Не уходи! Открой свои удивительные глаза! Ну же, открой! Потом сила уйдет!

Тело колотило, как бес вселился! Будто душа уже вылетела из него, осталась лишь темная энергия, что и правила балом.

Что это: дурной сон или страшная явь, где я смотрю на свое страдающее тело со стороны? Я, конечно, читала про аутоскопию, но самой переживать? Уже перебор. Не настолько я люблю эксперименты!

— Аран! — крикнул надрывно Сторм, и я в удивлении обернулась на ректора, вырвавшись из размышлений. — Ты говорил, в кулон возможно скинуть силу! Почему он не работает?

Лоранский нервно мерил шагами комнату, то и дело задирая голову к потолку. Видел меня, что ли? Нет, совсем спятила!

— Скорее всего, в амулете уже есть сила. Пока сама хозяйка его не сбросит, древние артефакты бесполезны.

— Черт! Была бы у меня моя сила, я бы попробовал кое-что!

Аран подошел к кровати и внимательно посмотрел на мое бьющееся в очередном судорожном припадке тело, а потом на Вильгельминского:

— Поцелуй ее, мы должны попробовать!

Он сурово поджал губы и закрыл глаза, будто уже раскаивался в своих словах.

— Нет, — неожиданно отрезал Сторм, и я в удивлении перевела на него взгляд. Даже подлетела поближе, чтобы заглянуть в глаза.

Батюшка, это вы? Я не узнаю вас в гриме! А если я силушку драконью на тот свет заберу, неужто совсем не переживаешь?

— Почему? — спросил Аран, задаваясь тем же вопросом.

— Потому что есть вероятность, что именно моя сила помогает ей бороться и выдерживать эту паучью магию, — Вильгельминский нежно погладил меня по щеке и сказал: — Не прощу себе, если возьму силу, а Ника не справится.

Мимолетное прикосновение ко мне не прошло для Сторма даром. Зря он отпустил мое плечо. Ой, зря…

Освободившееся с одной стороны тело отвесило ему с размаху такого звонкого леща, что я собственным глазам не поверила.