Моя воля сильна...

Сам "хозяин" стоял неподалеку, с гадкой усмешечкой наблюдая за работой подчиненных. Присутствия Тсуны он не почувствовал.

В художественных книгах и фильмах частенько говорили, что профессиональные убийцы не должны чувствовать ни стыда, ни жалости, ни угрызений совести. Правда же в том, что убийцы во время выполнения заданий не должны чувствовать вообще НИЧЕГО. Особенно это касалось снайперов. Люди интуитивно улавливают направленные на них взгляды, если те несут эмоциональную окраску. И хороший киллер должен уметь "растворяться", скрывать свое присутствие. По-другому - не испытывать к жертве ровным счетом ничего, оставаться незнакомым человеком, хотя порой знали о человеке больше, чем его родные и близкие. Только в таком случае жертва не почувствует киллера, ведь на посторонних разум не реагирует.

Птичник завалился на землю там, где стоял, с аккуратной дырочкой во лбу. На его лице было написано крайнее удивление. Он так и не понял, что конкретно произошло. Тсунаеши развернулась к марионеткам. Изначально она планировала оставить их банде Кокуе, так как не предполагала, что у нее будет время расправиться с ними. Сейчас же подвернулась идеальная возможность.

Еще один выстрел, и марионетка, только-только начавшая осмысливать гибель хозяина, свалилась рядом с жертвой. Второй "мальчик" оказался шустрее, метнулся к девушке, выпустив длиннющие когти. Как у Фредди Крюгера, брр! Да и внешностью похожи. Тсунаеши отпрыгнула в сторону, развернулась, делая выброс ногой. Противник увернулся, и она выстрелила. Сначала в ногу, чтобы обездвижить. Затем в голову.

Никогда нельзя оставлять за спиной противника, способного в дальнейшем нанести удар. Один из уроков Мадам и Директрисы Тай в действии. В жизни киллера нет места милосердию и жалости. Это только в художественных фильмах можно оставить в живых ребенка врага, чтобы впоследствии нажить себе проблем. В случае снайпера, семья даже не узнавала, кто убил человека.

Тсуна склонилась над парнем, проверила пульс и дыхание. В норме, пострадал, но жив. И без сознания. Чтобы не рисковать, ввела ему на всякий случай препарат, стиравший воспоминания за последние двадцать четыре часа.

И набрала номер Шоичи.

– Сотри запись с уличных камер и сообщи в полицию, - спокойно скомандовала она, убирая пистолет в рюкзак.

Нужно сходить в магазин, купить йогуртов. Мама хотела испечь с ними кекс.

ММ хорошая девочка. Умная, в меру эгоистичная, с приличными техниками. Со временем могла бы стать неплохим киллером, если бы не была так самоуверенна. Как и все подростки. Она не сомневалась в том, что самая лучшая, самая красивая и вообще, самая-самая.

Даже смерть не испортила симпатичного лица, оставила налет высокомерия, но забавно округлила напомаженные губки удивленной буковкой О.

Шоичи послушно стер записи с камер наблюдения, анонимно вызвал медиков и полицию.

Тсунаеши пошла домой.

– Ты ведь не скажешь мне, где была, - Реборн обнял ее со спины за талию, поцеловал за ушком, прикусил аккуратную мочку.

– Даже не подумаю, - хмыкнула Тсунаеши, разворачиваясь в сильных руках мужчины, прижимаясь к широкой, жилистой груди. И целуя со всей накопившейся страстью.

Оттенок тайны придавал некую пикантность их отношениям, однако Тсунаеши признавалась себе, что обошлась бы и без нее. С Реборном хотелось быть откровенной. Во всем.

Она слишком близко подошла к опасной черте размышлений.

Следующее сообщение пришло ей во время занятий школьного клуба фотографий. Подростки спорили и решали, какими снимками лучше всего украсить стены кабинета, чтобы в выгодном свете представить деятельность их организации. Гокудера предлагал повсюду Десятого, Даи открещивался и отнекивался. Реохей кричал об экстриме, Хибари скрипел зубами и с трудом сдерживался, чтобы радикальными методами не напомнить присутствующим о дисциплине. Сдерживало его только присутствие Тсунаеши и Реборна, который со снисходительной усмешкой смотрел на творящийся балаган.

Джошима Кен. Сильный, генетически измененный, обладает обостренным звериным чутьем. А еще... его Тсуна убивать не собиралась. Интуиция подсказывала ей, что если на остальных Рокудо было плевать, то двух своих товарищей, прошедших с ним огонь и воду, он не простит. Никогда и ни за что. Если бы был к ним равнодушен, не стал бы таскать за собой повсюду. Следовательно, эту его слабость можно использовать.

Да, Кен силен, но при этом неуравновешен и идет на поводу у своих эмоций. Что делает его весьма уязвимым.

Его целью стал Ямамото, этого уже не могла простить сама Тсунаеши. Реборн видел в нем задатки великого убийцы, мечника, которому по силам превзойти даже Императора мечей. Потому и подарил бейсбольную биту, что превращалась в меч при определенной скорости нанесения удара. Хотя у Ямамото дома имелся свой собственный меч, специально подходящий для Шигуре Соэн Рю, стиля боя Такеши.

Тсуна же видела в нем парня, одноклассника ее брата, отличного товарища. Подростка, а не убийцу. Но ничего не могла поделать с тем, что внутри паренька зрело пламя Дождя, спокойное, равномерно горящее. Осталось совсем немного времени, когда оно проснется. Тсуне оставалось только попытаться вывести мальчишек из данной ситуации с наименьшими потерями.

Пусть даже обманывая при этом Реборна.

В груди шевелилось неприятное чувство, девушка отмахивалась от него, старалась не задумываться. Потому что знала: если начнет анализировать его, пропадет в омуте по имени Реборн.

Сегодня девушка специально арендовала машину, чтобы перевезти свои трофеи.

Успела она вовремя. Ямамото, покусанный, побитый, не вполне успешно отражал атаки лохматого блондина катаной. Тсунаеши замерла в тени, с интересом разглядывая плод деятельности Эстранео. Кен менял накладки на зубах, они приживались и, видимо, активизировали необходимые мутации в самом организме. Он мог обрасти шерстью и мускулами, став похожим на гориллу, или рычать и скалить острые клыки, как лев. При этом менялась татуировка на левой щеке, словно предупреждая, какое превращение будет следующим. В случае с профессионалами, это стало бы его проигрышем. Предупрежден - значит, вооружен. И Кен таким образом терял свое преимущество.

Преимуществом же Тсуны стала внезапность. На звериных инстинктах Кен увернулся от пуль по ногам. Ямамото за спиной со стоном съехал по стене, оставляя на светлой, шершавой поверхности кровавые полосы. Тсуна поправила очки, закрывающие лицо, и вернулась к мальчику-зверенышу. Маугли лабораторных условий.

– Тебе меня не поймать, - высунув язык, сообщил Кен. И как вообще разговаривать может с такой-то гримасой.

Тсуна хмыкнула, ничего не сказала. Лишь присела на корточки и опустила руки к асфальту. Кен зарычал, помчался на нее. И замер, скованный льдом посмертной воли. Прозрачные кристаллы тянулись дорожкой от фигуры Тсунаеши к противнику.

Девушка вздохнула, стерла со лба пот. Проводить лед через посторонний предмет тяжело, она еще мало тренировала это свое умение. В реальном бою, не против подростка, никто бы не дал ей столько времени.

Ребром ладони вырубила Кена, заставив звереныша бессильно повиснуть на кристаллах льда. И повернулась к Ямамото. Тот уже поднимался, держась за стенку.

– Гокудера, - прохрипел он.
– Этот, - кивок на Кена, - сказал, что после школы его товарищ расправится с Гокудерой.