Моя воля сильна...

– Ты забыл сделать уроки, Несчастный Даи, - в кухню вошел Реборн.

Савада-младший подскочил, как ошпаренный, вжал голову в плечи и мышкой промелькнул мимо репетитора. Тот почти не обратил на него внимания. Мужчина не спускал глаз с Тсуны, уплетавшей с аппетитом салат.

– Так раздражает, когда кто-то знает больше, чем ты, - поделился он, приблизился. Обхватил запястье девушки и приблизил вилку к своему рту. Крепкими, белыми зубами ухватил половинку маленького помидора, лизнул металлические зубчики. Кровь бросилась Тсуне в лицо, она провела языком по губам, смачивая внезапно пересохшую кожу.

Непрямой поцелуй.

– Ты делай свою работу, а я - займусь своею, - голос прозвучал хрипло и... страстно?

Реборн усмехнулся, обнял ее, отставив тарелку в сторону.

– Каковы же твои приоритеты?

– Безопасность моего брата, - Тсуна прикрыла глаза, положила голову на сильное плечо. Даже через ткань ощущала она его тепло, ровное, мощное биение сердца.
– И я никому не позволю мне помешать, - подняла лицо.

Реборн молча поцеловал ее, сильно, с нажимом. Как будто старался выбить эти мысли из нее своим жаром, властностью. Тсунаеши послушно закинула руки ему на плечи, растворилась в Аркобалено.

Возможно, это ошибка с ее стороны, возможно, она пожалеет об этом... однажды. Но уже много лет она жила лишь сегодняшним днем. Сейчас она поддавалась пламени, жару страсти, желания. Своего? Чужого? Уже не суть.

Общее на двоих безумие.

Как шутила одна ее подруга, отношение к жизни кардинально различается в зависимости от того, с какой стороны оптического прицела ты на нее смотришь. Вот Тсунаеши было весело.

У Мукуро не осталось подручных, чтобы задержать продвижение бравого отряда ее брата. Даи шел вперед, в сопровождении еще не до конца оправившихся Гокудеры и Ямамото, Реборна и очень довольной своим браком Бьянки, которая даже сейчас продолжала болтать по телефону с мужем.

Их единственным препятствием стал Ланчия, Мукуро, видимо, предупредил его о снайпере, но он попросту не успел отреагировать, так как не знал, куда будет направлен выстрел.

В голову. Умер сильнейший человек Италии мгновенно. Тсуна фыркнула и поправила платок, убрав под него выбившуюся прядь.

Никогда нельзя оставлять за спиной людей, способных нанести удар.

Реборн, как только Ланчия с расширенными от удивления, граничащего с шоком, глазами, упал, взглянул в сторону места дислокации снайпера. Прямо в прицел. И как будто в глаза.

Тсунаеши понимала, что играет с огнем. Что ей еще нужно проследить за спасением Хибари-куна и вернуться домой раньше команды брата, убрать, спрятать оружие, чтобы никто ничего не заметил. И при этом следовало учитывать Реборна и Леона, которого она вернула ему на время. За определенную плату, разумеется. Мармон бы ею гордился.

– Я ненавижу мафию, - спокойно произнес голос за ее спиной.

Тсунаеши повернула голову. Мукуро сидел на краю крыши, покручивал в руках трезубец. Спокойный, почти равнодушный, лишь дьявольская ухмылка выдавала его состояние.

– Я знаю, - кивнула Тсуна, полностью поворачиваясь к собеседнику и облокачиваясь на барьер крыши.
– Мне почему-то кажется, что ты должен быть не здесь, - она многозначительно потыкала пальцем себе за спину, где в отдалении располагался Кокуе-ленд.

Туманник засмеялся своим тихим, куфуфукающим смехом.

– Может, я молод, но я не идиот, Чеширский кот. Савада Даи полностью никчемен, как будущий Десятый босс, но пока рядом Аркобалено, мне с ним не справится. А становиться заложником Вонголы не собираюсь, - он отложил трезубец, достал сигареты и закурил, смотря в безоблачное, голубое-голубое небо.
– Я хотел захватить его тело и уничтожить мафию изнутри, выжечь дотла к чертовой матери. За все, что она сделала с нами. Но...
– он передернул плечами.

Тсунаеши в чем-то его понимала. Столько времени идти к намеченной цели и обломаться на последней ступени. Нет ничего обиднее.

Картина попахивала сюрреализмом. Тот, кто должен быть врагами, спокойно сидят на крыше, выслушивают исповедь одного из них. Но правда в том, что интуиция Тсуны не ощущала враждебности иллюзиониста, понимала его, принимала. И совсем не хотела с ним сражаться.

Мукуро был слишком уравновешен для маньяка и психопата, как описывали его в архивах Вонголы. И, чего уж греха таить, очень симпатичным, с каким-то своим, дьявольским, обаянием. В его разноцветных глазах - обещание неземного удовольствия и огненной агонии одновременно, а его тонкие губы уже настолько привыкли презрительно и цинично кривиться, что он уже и сам не замечает этого.

Не до конца сломанный ребенок.

– За тобой прийдут Вендиче, - Тсуна принялась собирать рабочий инвентарь. Медленно, четко, выверенными движениями.
– Ты сбежавший образец - пусть. Твоя вина по уничтожению мафиозной семьи не доказана. Но покушение на будущего босса Вонголы тебе не простят. Скажи, Мукуро-кун, ты ничего... странного не замечал?

Иллюзионист вопросительно поднял бровь.

Тсунаеши закрыла футляр, спрятала части винтовки в рюкзак.

– Ураган - есть, - она загибала пальцы, - Дождь есть, Гроза на месте, Солнышко бегает неподалеку. Даже Облачко на примете имеется.

– Не хватает Тумана, - по губам растеклась понимающая усмешка. Как и подозревала Тсуна, Мукуро был достаточно умен, чтобы просчитать варианты развития событий.

Иллюзионист сощурился, остро взглянул на собеседницу.

– Что ты предлагаешь?

Тсуна почти ликовала. То, к чему стремилась Вонгола, само плыло ей в руки.

– Стань Хранителем Даи. Можешь внештатным, приходящим, - произнесла она.

Если бы Рокудо был котом, можно было бы сказать, что его шерсть вздыбилась от возмущения. Он яростно блеснул красным глазом, в котором замелькали иероглифы путей.

– Я ненавижу мафию, - прошипел он, выплевывая каждое слово.

– Даи не станет Десятым, - серьезно произнесла Тсуна.
– Гарантирую.

Мукуро задумался. Его мысли, несмотря на внешнюю невозмутимость, можно было прочитать, как раскрытую книгу. Вонгола желала сдать его Вендиче, чтобы обманом заполучить себе должника-Хранителя, который никуда бы не делся от мафии. Рокудо не недооценивал собственный талант, такие иллюзионисты, как он, - редкость.