Моя вторая мама. Том 1

– Да, пожалуй… – согласилась Джина.

Вечером во время ужина к их столику в ресторане подсел вчерашний немец. Он хорошо говорил по-испански, хотя, как и большинство немцев, слишком раскатисто напирал на звук «р», словно именно с этим звуком у него были какие-то свои счеты.

– Вы путешествуете одни на этом корабле, не так ли? – вежливо спросил он.

– Одни, совсем одни… – закатывая глаза, жалобно вздохнула Джина.

– Прекрати! – попыталась одернуть ее Даниэла.

– Я тоже один, – сказал немец. – Меня зовут Ханс. Ханс Лютман.

– Я – Джина, – сказала Джина. – А мою подругу зовут Даниэла.

– Вы из Мексики, не так ли?

– Да, из столицы.

– Мексика – прекрасная страна! – заявил немец. – Я был там десять лет назад совсем молодым.

– Ну, в то время мы с Даниэлой были еще в пеленках! – засмеялась Джина.

Немец, видимо, решив, что вступительная часть знакомства закончена, перешел к комплиментам, на которые оказался мастер. Говорил он медленно, но от этого употребляемые им эпитеты приобретали какой-то особый вес – к ним словно возвращалась их первоначальная ценность.

– Никогда не думал, что в Мексике такие красивые женщины… – сообщил немец.

– Есть ничего девушки… – согласилась Джина. – Нас-то, конечно, отливали по особому заказу.

– Джина любит пошутить, – объяснила Даниэла. – Вы, должно быть, уже поняли…

– Она права, – сказал Ханс. – Вы – красивые. Очень красивые.

– И секси, секси, секси! – добавила Джина.

– Надеюсь, мы часто будем встречаться во время этого круиза, – невозмутимо продолжал немец. – Никогда не думал, что это путешествие окажется… как бы это сказать… с сюрпризами!

– Как «ящик Пандоры», – уточнила Джина.

– Джина!!! – Даниэла строго взглянула на подругу.

Ханс еще некоторое время посидел с ними. Он пытался вытащить их на дискотеку или в казино, но и Джина, и Даниэла заявили, что смертельно устали и вынуждены отказаться. Видя, как огорчился немец, Джина утешила его:

– Еще будет время, Ханс. Об этом не беспокойтесь.

– Я хочу, чтобы вы знали, Джина, – заявил немец. – Я восхищен вашей красотой.

– Сразу видно мужчину со вкусом, – благодарно кивнула Джина.

– Вам тоже… – немец обернулся к Даниэле. – Вам тоже не о чем просить природу. Вы – прекрасны!

– Большое спасибо, – Даниэла церемонно склонила голову. – Благодарю за комплимент. Надеюсь, мы еще увидимся…

– Завтра в бассейне, если это возможно, – сказал немец. – Сегодня я вас там не видел.

– Завтра увидите, – пообещала Джина. – Нашим бикини пора на солнышко!

– Вы обе будете прекрасны в бикини.

– Спасибо, Ханс. Нам пора.

Даниэла и Джина поднялись. Ханс тоже встал и, сказав, что очень рад был с ними познакомиться, поцеловал Джине руку. По пути к лифту Даниэла ругала подругу за безудержное кокетство.

– Но ведь он такой красивый, – оправдывалась Джина. – И такой галантный…

– Все равно, ты вела себя неправильно.

– Почему это? Мы, женщины, от природы кокетливы. Мужчинам это нравится!

– Ах, Джина… – вздохнула Даниэла. – Я иногда тебя просто не понимаю…

Они остановились у лифта. Какая-то парочка пререкалась тут же в ожидании кабины. Даниэла взглянула на них и встретилась глазами с… ним. Он осекся на полуслове и теперь молча смотрел на нее. Его спутница обернулась и тоже взглянула на Даниэлу.

– Вот неожиданность… – наконец сказал он. – Я и представить не мог, что вы плывете на этом корабле.

– Я тоже… – тихо сказала Даниэла.

– Нам пора в каюту, дорогой! – его спутница решила вмешаться. В глазах ее мелькнула досада.

– С вашего позволения, – сказал он.

– Конечно, – Даниэла смотрела, как они удаляются по коридору в сторону лестницы.

– Надо же! Сама судьба вас сводит! – услышала она, словно издалека, голос Джины. – Значит, теперь у тебя целых двое – этот и Ханс! Можешь выбирать…

– Ханс? – Даниэла в конце концов пришла в себя. – Нет, нет, нет… Я тебе его дарю!

– Ты настоящая подруга! – Джина обняла Даниэлу и подтолкнула ее в кабину подошедшего лифта.

Глава 15

У Мануэля было такое чувство, будто на него идет охота. Человек по натуре не слишком общительный, он не привык к женскому вниманию, не считал себя привлекательным и в конце концов сумел убедить себя в том, что женщины ему безразличны, так же как он безразличен им. Поэтому поведение Ракель обескуражило его. Проявление интереса с ее стороны он воспринимал как стремление окрутить его ради денег и того достаточно скромного, но стабильного положения, которое мог дать одинокой женщине брак с ним – Мануэлем. Растерявшись, он согласился пойти пообедать с Ракель, но там же в ресторане постарался объясниться с ней начистоту. Только из этого ничего не вышло. То ли Ракель не верила тому, что он говорил о себе, то ли ей действительно было безразлично, какой он и что чувствует, и, однажды поставив себе цель, она шла теперь к этой цели напролом, но все его попытки расстаться с ней по-хорошему оказались напрасны.

– Не делай такое строгое лицо, – сказала она ему тогда в ресторане.

– У меня всегда такое лицо, – буркнул Мануэль.

– Вообще-то, я заметила, – согласилась Ракель. – Я твое лицо обожаю.

Мануэль не нашелся, что сказать, страшно смутился и оттого разозлился еще больше. Эта девица еще смеет насмехаться над ним! За кого она его принимает?! Он все-таки не мальчишка-юбочник…

– Тебе все это, вероятно, кажется чрезвычайно забавным, – холодно произнес он. – Прийти вот так запросто ко мне домой, заморочить мозги моей матери, заставить меня пойти с тобой…

– Я же не приставляла тебе пистолет к виску, – резонно заметила Ракель. – Ты мог бы и отказаться, а если не сделал этого, значит, в глубине души тебе хотелось со мной пойти.

Ракель неожиданно наклонилась и погладила его по щеке.

– Не веди себя как ребенок… – прошептала она. – Признайся, я ведь права…

Мануэль почувствовал прохладу ее ладони, и какая-то необъяснимая радость охватила его. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и досадливо поморщился:

– Как же никто из вас не понимает, что мне не нужна ни жена, ни любовница… Я доволен тем, как живу сейчас.

– Иренэ рассказывала мне, что ты ухаживал за сестрой Хуана Антонио, – сказала Ракель.

– Это было давно.

– Вот и не стоит цепляться за прошлое…

– Почему ты решила, что я все еще думаю о Сонии? – Мануэль отвел глаза, но Ракель снова поймала его взгляд.

– Потому что это так… – сказала она. – Иначе с чего бы ты стал вести жизнь отшельника?

Мануэлю стало не по себе. Эта женщина, казалось, видела его насквозь. Но главное, чем больше он говорил с нею, тем большим доверием к ней проникался, и это пугало его. Он всегда боялся слишком доверять людям. Излишняя доверчивость чревата разочарованием. Мануэля часто обманывали в жизни, и этот горький опыт научил его относиться с осторожностью к новым знакомым. Однако с Ракель он чувствовал себя так, словно они когда-то уже были друзьями, потом не виделись долгое время и вот теперь наконец-то опять встретились. За это время многое изменилось в их жизни, им есть, о чем рассказать друг другу, но в главном они по-прежнему прекрасно понимают друг друга. Мануэль осознавал, что подобные мысли могут далеко завести его, и поэтому резко поднялся из-за стола: