Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 3

Юкиносита ошеломлённо уставилась на меня.

— …А?

— Когда я сказал, что она — это нечто, я говорил о… как бы точнее выразиться… Это как усиленный экзоскелет.

Усиленный экзоскелет — можете назвать его скафандром. Причина того чувства беспокойства, что вызывала во мне Харуно Юкиносита. Иначе говоря, прочная маска.

— По поведению твоя сестра — это просто мечта дурака. Она может поднять настроение разговором, у неё хорошие манеры, она всегда широко улыбается, она даже может нормально разговаривать со мной, а также, хм… можно даже сказать, что она открытая и вроде как мягкая на ощупь.

— Интересно, этот юноша осознаёт, какие вульгарности говорит…

— Н-не глупи! Я про её руки говорил, знаешь ли. Про руки! Прикосновение её рук!

Моих слов оказалось недостаточно, чтобы из взгляда Юкиноситы ушло презрение. Стараясь отвлечь её, я заговорил громче и увереннее.

— Идеалы — это идеалы. Никак не реальность. Вот почему всё это, похоже, фальшивка.

В конце концов, наверно, нет на свете таких одиночек-ботаников, которые были бы реалистами.

Ботаник-одиночка живёт по трём принципам: (не) надейся, (не) ухаживай, (не) болтай милые глупости. Эти принципы выгравированы в их сердцах. Они настоящие солдаты, денно и нощно ведущие войну с безжалостным врагом, именуемым реальностью. Вот почему их легко обмануть.

Может, на белом свете и есть «хорошие девушки», но «девушки, живущие ради тебя» — это утопия.

Хачиман Хикигая.

Думаю, звучит мудро, поэтому я навеки запечатлел эти слова в своём сердце.

Юкиносита бесстрастно посмотрела на меня. Немного подумала и сказала, — У тебя гнилой взгляд… хотя благодаря ему ты видишь кое-что насквозь.

— Это ты так меня хвалишь?

— Конечно. Это очень высокая похвала.

Почему-то мне так не показалось…

Юкиносита скрестила руки, задумчиво глядя куда-то вдаль.

— Как ты и сказал, это маска. Ты знаешь про мою семью? Как старшая дочь, сестра должна ходить на всякие связанные с работой вечеринки и приёмы. В результате она и обзавелась этой маской… Ты очень наблюдателен.

— А, этому научил меня мой папаша. Что я должен внимательно присматриваться к людям вроде дам, продающих картины на подозрительных выставках. Я всегда настороже, когда кто-то пытается вторгнуться в моё личное пространство, впервые заговорив со мной. В своё время папашу так обманули, и он влез в большие долги.

Само собой, мама так на него тогда разозлилась, что он едва жив остался.

Как бы то ни было, после специальной образовательной программы для одарённых учеников меня до сих пор ни разу не обманули. И сомневаюсь, что когда-нибудь обманут.

Юкиносита вздохнула и потёрла висок.

— Боже мой… какая дурацкая причина. Моя сестра просто не поверила бы, что из-за этого её и раскусили.

Она была не слишком впечатлена, но это не единственная моя причина так думать.

— Когда вы рядом, видно, что ваши лица похожи, но улыбаетесь вы совершенно по-разному.

Я знаю, как выглядит настоящая улыбка. Не кокетливая, не фальшивая, не отвлекающая — настоящая, искренняя улыбка.

Юкиносита двинулась вперёд, оставляя меня в нескольких шагах позади.

— Хмф… дурацкая причина.

Затем оглянулась на меня через плечо. Я увидел её обычное, неизменно холодное выражение лица.

— …Пошли по домам, — тихо сказала она.

Я кивнул.

И не обменявшись больше ни единым словом, мы направились в обратный путь.

Мне нечего было спросить у Юкиноситы. И она не показывала, что ей есть что мне сказать. Может быть, как раз настала пора спрашивать и разговаривать, но мы не стали наступать друг другу на мозоли, мы выбрали хорошо знакомое нам чувство отдалённости. И провели всё это время без какого-либо человеческого тепла, словно случайные попутчики, сидящие рядом друг с другом в поезде.

Когда поезд остановился на станции, Юкиносита поднялась со своего сиденья напротив меня. Я тоже встал.

Выйдя за турникеты, она вдруг остановилась. — Мне сюда, — сказала она, показывая в сторону южного выхода.

— А. Пока. — Ответил я, разворачиваясь к северному.

И услышал за спиной тихий голос.

— Сегодня было весело. Пока.

Моим первым побуждением было не поверить собственным ушам. Я поспешно развернулся, но Юкиносита уже шла прочь. И не думая оборачиваться.

Я смотрел ей вслед, пока она окончательно не скрылась с глаз.

Глава 5. Всё ещё одинокий в пустыне Ёшитеру Заимокуза стенает

Понедельник. На французском – «Lundi». Произносится как «L-U-N-D-I». Звучит весьма извращённо, так что я не стал бы называть его самым счастливым днём недели. Нет, он заставляет вздыхать и думать «ещё неделю в школу ходить…» Взять бы выходной от школы, да и от жизни тоже, но вряд ли найдётся кто-нибудь, кто будет писать за меня конспекты и таскать мне домашние задания. А это со всей неизбежностью поднимает посещаемость.

Учитывая, что я даже школу прогулять хочу, за которую из собственного кармана платить надо, совершенно очевидно, что я и на работе за свой счёт выходные брать буду. А доставлять окружающим проблемы своим сачкованием не хочется. Вывод простой – с работой изначально лучше не связываться.

Вот кстати, чего эти популярные всякую фигню болтают типа «Боже, школа – это та-а-а-а-акой отстой! Ха-ха! Я на каникулах как бы случайно даже учебник потерял!», если они так эту школу любят? Каждый день ведь приходят. Быть может, говорить не то, что думаешь, и есть составная часть популярности. Иными словами, враньё – это путь к популярности.

Продираясь сквозь шум и болтовню, я вошёл в класс как раз, когда начинался утренний классный час.

Там можно было выделить несколько группировок. Популярные парни и девушки, ещё одна группа – популярные девушки, которые хотят со всеми дружить. Ещё есть спортсмены, которые входят в клуб, но ни во что не играют. Есть отаку, есть девчонки, которые думают, что весь мир крутится вокруг них, есть тихие девушки, которые не поднимают никакой суеты. Есть ещё немного одиночек. Среди них тоже есть разные типы, и… Что-то я увлёкся.

Я вошёл, но все были увлечены болтовнёй и никто вообще меня не заметил. Точнее говоря, не то чтобы не заметили. Правильнее будет сказать, не стали обращать внимания.

Пробираясь между многочисленными островками, я прошёл к своему месту. Правее следующей двери располагались лагерь популярных – и группа отаку.

Когда они вместе, они ругаются друг с другом. Но приходя слишком рано, говорят «Моих друзей ещё нет», нервно теребят мобильники и, отбрасывая волосы с глаз, то и дело искоса поглядывают на дверь.