Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 9
Шрифт:
Юкиносита не отвернулась. Поколебалась немного и сказала тихим, но резким тоном.
— …Да что ты говоришь… Ты и сама не слишком честная.
Юигахама прикусила губу. Они словно пытались испепелить друг друга взглядом.
— Погодите, я не хочу об этом говорить.
Я сюда не виноватых искать пришёл. Взаимные обвинения меня не интересуют. Я пришёл поговорить о совсем других вещах.
И я не хочу видеть, как Юкиносита с Юигахамой ссорятся.
Но меня просто проигнорировали. Девушки продолжали мерять друг друга взглядами.
Белое горло Юигахамы вздрогнуло, когда она
— Потому что Юкинон ничего не говорит… Есть вещи, которые не поймут, если будешь молчать.
— …Ты тоже ничего не говорила. Всегда пыталась всё сгладить.
В голосе Юкиноситы не было ни капли тепла. Она походила на заледеневшую карикатуру на саму себя, равнодушно излагающую факты. Наверно, она говорила о времени, что мы провели вместе в последние дни.
— Вот почему если ты, если вы оба хотите… — добавила она сходящим на нет голосом. У Юигахамы перехватило дыхание.
Пустая и холодная комната терпеливо ждала, когда придёт конец. Юкиносита и сама это чувствовала.
Мы с Юигахамой об этом молчали. И тем самым, должно быть, требовали того же от Юкиноситы.
Никто из нас не говорил правду. Мы просто не могли сказать, что хотели.
Мы слишком легко к этому отнеслись. И друг к другу тоже.
Пусть даже наши идеалы и наше понимание совершенно разные.
— …Если молчать, тебя не поймут, да?
Сказанные Юигахамой слова бились у меня в груди. Разумеется, есть то, что не поймут, пока ты не скажешь. Но если скажешь, значит ли это, что тебя поймут?
Юигахама повернулась на мой голос. Юкиносита по-прежнему не поднимала глаз. Взгляд Юигахамы подталкивал меня к продолжению.
— Но есть и то, что не поймут, даже если скажешь.
— Это…
Уголки её губ уныло опустились. Казалось, из глаз сейчас потекут слёзы. Я чувствовал, что надо говорить так мягко, как только возможно.
— …Даже если ты что-то скажешь, не думаю, что твои слова меня убедят. Уверен, я решил бы, что за ними что-то кроется, что есть какая-то причина, побудившая тебя так сказать.
Юкиносита предпочитает умалчивать, а Юигахама уклоняться.
К тому же у меня есть вредная привычка всегда стараться читать между строк.
И потому, когда Юкиносита прямо сказала, что собирается баллотироваться в президенты школьного совета, я не понял истинного смысла этих слов. Решил, что за ними кроются какие-то иные мотивы, и начал пытаться их раскопать. Что и привело к ошибке.
Люди видят только то, что хотят видеть. И слышат только то, что хотят слышать. Я не исключение.
Юигахама утёрла глаза и резко вскинула голову.
— Но если бы мы говорили обо всём, если бы больше говорили с Хикки, я бы…
— Нет. — Я мягко покачал головой.
Кто угодно может утверждать, что «если не скажешь, тебя не поймут». Даже если просто где-то слышал эту фразу краем уха и не понимает её настоящего значения.
Даже если что-то скажешь, некоторые слова останутся непроизнесёнными. А что-то может и сломаться, будучи высказанным вслух.
— Говорить «если скажешь, тебя поймут» — это самонадеянность. Самодовольство говорящего и тщеславие слушающего… Много чего происходит,
и не всегда всё можно понять, просто обсудив. Вот почему я хочу не разговоров.Я ощутил, что моё тело слегка дрожит. Быстро глянул за окно и увидел, что уже наступает вечер. И потому в комнате слегка похолодало.
Юкиносита молча слушала нас, но сейчас обхватила себя за плечи, словно стараясь согреться.
Юигахама шмыгнула носом и утёрла глаза. И заговорила плачущим голосом.
— Но если не сказать, тебя никогда не поймут…
— Пожалуй… Думать, что тебя поймут без слов — это утопия. Но… Но я…
Я забегал взглядом по комнате, подбирая нужные слова.
Но на глаза попадались лишь покрасневшие от трения глаза и тонкий профиль с длинными опущенными ресницами.
Вдруг всё начало расплываться.
— Я…
Но слова по-прежнему не приходили в голову.
Что я должен сказать? Я уже сказал, что хотел. Высказал свои мысли и чувства. Я снова задал себе вопрос и начал искать ответы с нуля. Надо что-то сказать. Но сказать нечего. Варианты кончились.
…А-а, вот оно что. Сколько бы я ни думал, в том, что я пытался сказать, были лишь мысли, логика, расчёты, приёмы и трюки.
Но я всё равно ищу слова, которые мне нужно произнести. То, что я хочу сказать, пусть даже не совсем это понимаю. И вряд ли они поймут, даже если я скажу. Просто говорить бесполезно.
Я не хочу слов. Но определённо есть то, что я хочу.
И это точно не что-то вроде понимать друг друга, ладить друг с другом, говорить друг с другом или оставаться вместе. Я не хочу, чтобы меня понимали. Я знаю, что меня не понимают, и не думаю, что хочу, чтобы понимали. Я хочу нечто более жестокое и суровое. Я хочу понимать. Понимать и знать. Знать и быть спокойным. Хочу, чтобы в душе настал покой. Потому что то, чего я не понимаю, пугает меня. Самодовольное, диктаторское и наглое желание полностью понимать всё. Жалкое и отвратительное. Я невольно ощутил отвращение к себе за такое желание.
Но что, если мы все так думаем?
Что, если мы навяжем друг другу это уродливое самодовольство и построим отношения, допускающие такую самонадеянность?
Я знаю, что такое совершенно невозможно. Знаю, что мне это не по силам.
Запретный плод в моих руках точно будет ужасно кислым.
Но мне не нужная сладкая ложь. Не нужно фальшивое понимание и притворные отношения.
Я хочу этот кислый плод.
Пусть кислый, пусть горький, противный, полный яда, недосягаемый, пусть мне даже желать его не дозволено.
— Всё равно…
Я понял, что мой голос дрожит.
— Всё равно, я…
И отчаянно старался не всхлипывать. Проглоченные слова снова рвались наружу. Стиснутые зубы скрипнули, и слова просочились сами по себе.
— Я хочу настоящего.
В уголках глаз стало горячо, зрение затуманилось. Я слышал лишь собственное дыхание.
Юкиносита с Юигахамой удивлённо смотрели на меня.
Отвратительно. Просить чего-то таким жалким и плачущим голосом. Не желаю принимать такого себя. Не хочу показывать. Не хочу, чтобы кто-то это видел. Я сказал полную нелепицу. В моих словах не было никакой логики, никаких причин и следствий. Просто чушь.