Моя жизнь и любовь. Книга 2

– Мы побеждены их знаниями, – такими были обобщенные итог и жалоба.

И в первые десять лет ХХ века гордость немца по причине его умственного развития, быстрых успехов в мировой торговле и прогрессе промышленности имела неоспоримые основания. Однако успехи одновременно чрезмерно усиливали немецкое чванство и презрение к своим легко побеждаемым соперникам.

Во времена королевы Елизаветы I англичане и англичанки из высших классов тоже стремились учиться и ценили образование, даже преувеличивали его значение. Сама королева знала в совершенстве четыре или пять языков, если не в совершенстве, то, по крайней мере, лучше, чем любой английский государь после неё.

Еще один факт, который англичанин должен всегда помнить: население Великобритании в конце ХVI века составляло примерно пять миллионов человек; в конце ХIХ – около сорока пяти миллионов человек, или в девять раз больше. Тем не менее, три четверти всех современных высших учебных заведений в Англии либо уже существовали, либо были основаны во времена Елизаветы I.

Этот факт и все, что с ним связано, объясняет мне расцвет гениальности в более раннюю, более великую эпоху: население выросло в девять раз, образованный класс не удвоил свою численность и, конечно, не вырос в оценке или понимании гениальности.

Я склонен утверждать, что такое отставание в интеллектуальном развитии правящих кругов британского общества стало одной из важнейших причин Мировой войны. Только Великобритания не спешит это признать. Когда с 1900 по 1910 год стало ясно, что Германия обогнала нашу страну не только в производстве стали, но и в добыче руды и угля, англичанам следовало бы задуматься над тем, сколь дорого им обходятся презрение к наукам и любовь к спорту. Им следовало привести свой дом в порядок в высоком смысле этих слов.

Вот уже сто лет Великобритания посылает своих самых способных сыновей править Индией. Ей следовало бы узнать от Макиавелли, что каждое владение римлян, не колонизированное латинянами, было источником слабости империи во время войны. Британия должна как можно скорее уйти из Индии и Египта и сосредоточить все свои силы на развитии собственных колоний, которые всегда будут торговать с нею и по сентиментальным причинам, и по привычке. Канадец покупает в шесть раз больше английских товаров, чем американец, а австралиец тратит на английские товары в двадцать раз больше, чем на немецкие, несмотря на превосходные качества немецкой продукции. Хуже всего то, что британские правители еще не доросли до постижения такой элементарной истины.

В то же время рост экономики Германии и ее энергичная интеллектуальная жизнь укрепили меня в убеждении, что путем национализации земли и социализации основных отраслей промышленности (таких как железные дороги, газовые и водные компании, которые слишком велики для индивидуального управления) можно было бы не только поднять массу английского народа на гораздо более высокий уровень, но одновременно усилить его трудовую энергию. Несомненно, было бы разумно удвоить заработную плату рабочего, когда вы могли бы таким образом повысить производительность его труда. Кроме того, национализация железных дорог, газовых, водопроводных и горнодобывающих компаний дала бы пяти миллионам мужчин и женщин стабильную и надежную работу и достаточную заработную плату для обеспечения достойных условий жизни; еще пять миллионов рабочих могли бы быть заняты на земле, сданной им в пожизненную аренду, и таким образом Великобританию можно было бы сделать полностью независимой, а ее власть и богатство значительно возросли бы.

Я рассказываю все это, потому что решил стать социальным реформатором и начал практиковать импровизированные выступления по крайней мере по полчаса в день.

* * *

После трех семестров я отправился из Геттингена в Берлин. Это было время, когда в душе моей все аргументы пересилила потребность в зрелище – в театре и художественных галереях, потребность в пульсирующей жизни большого города. Но в Берлине было что-то провинциальное. Я называл его Welt-dorf – Мировая деревня. Несмотря на это я многому там научился.

Прежде всего, я несколько раз присутствовал на публичных выступлениях Бисмарка и навсегда запомнил его как воистину великого человека. В те дни я пришел к выводу, что если бы он не родился юнкером в привилегированном семействе и не стал студентом корпуса в придачу, Бисмарк мог бы стать таким же великим социальным реформатором, как Карлайл. Как бы то ни было, он сотворил из Германии почти образцовое государство.

Однажды в рейхстаге некий социалист обвинил Бисмарка в том, что он многому научился у Лассаля [47] . Тот сразу же выступил вперед и опроверг своего критика, заявив, что не имеет чести знать этого необыкновенного человека и не имел возможности общаться с ним. Я полагаю, что именно Бисмарк осуществил первые шаги по социализации немецкой промышленности. Он основал земельные банки, чтобы на разумных условиях ссужать деньги фермерам. Бисмарк также осмелился первым национализировать некоторые немецкие железные дороги и муниципализировать газовые и водные компании, чтобы обеспечить расширение государством системы каналов.

47

Фердинанд Лассаль (1825—1864) – немецкий философ, юрист, экономист, агитатор и политический деятель, родоначальник немецкой социал-демократии.

При его благодетельном деспотизме муниципалитеты Германии также стали инструментами прогресса – трущобы исчезли из Берлина, а жилье бедняков вызывает восхищение даже у случайных иностранных гостей. Его бюро по трудоустройству предоставляли нуждающимся подходящую работу.

Только через сорок лет в Лондоне стали робко копировать некоторые прогрессивные начинания Бисмарка. Не будет преувеличением сказать, что он за несколько лет практически ликвидировал бедность в Германии.

Сам великий министр ожидал, что его попытки поднять низший класс на достойный свободного человека уровень подорвут промышленный прогресс и затруднят капитанам промышленности накопление капитала, но в этом он ошибался. Да, Бисмарк оказал поддержку и дал надежду очень бедным, и этот стимул для наиболее многочисленного класса оживил промышленность всей нации. Немецкие рабочие стали самыми эффективными в мире, а за десятилетие до великой войны главные отрасли немецкой промышленности (в частности, производство стали и железа, которое двадцать лет назад не составляло и 50% от английского) стали в три-четыре раза производительнее и, получая солидную прибыль, сделали конкуренцию с Германией практически невозможной.

Оживляющий импульс достиг даже судоходства. В то время, как британскому правительству приходилось финансировать компанию «Кьюнард Лайн» [48] , «Гамбургская линия Америки» [49] стала главной пароходной компанией в мире и приносила прибыль, которая заставляла английских грузоотправителей зеленеть от зависти. Иммиграция в Германию доходила до миллиона человек в год, превышая даже этот показатель в США.

Поразительное развитие промышленности и капитала было вызвано не естественными преимуществами, как в Соединенных Штатах, а просто мудрым, гуманным правительством и лучшим образованием. Каждый офицер на немецком лайнере говорил, по крайней мере, на французском и английском, а также на немецком, в то время как только один английский или французский офицер из сотни понимал чужой язык – все остальные знали только свой родной.

48

«Кьюнард Лайн» – британская компания-оператор трансатлантических и круизных маршрутов океанских лайнеров. Первая круизная компания мира, в викторианскую эпоху – крупнейшая в мире.

49

«Гамбургская линия Америки» (HAPAG) – немецкая судоходная компания, основанная в 1847 г. Маршруты её судов уже в конце XIX в. охватывают весь мир.

Глядя на беспрецедентное развитие страны и ее быстро растущую промышленность, вряд ли стоит удивляться тому, что правитель приписывал это поразительное процветание своей собственной мудрости и дальновидности. Действительно, казалось, что Германия за одно поколение поднялась с позиции второсортной державы до главенства в современном мире. И уже в начале 1880-х годов можно было предвидеть дальнейшее развитие событий.

Я провел один месяц отпуска в Дюссельдорфе и Эссене и был поражен всесторонней образованностью и интеллектом директоров и прорабов главных отраслей немецкой промышленности. Даже шкафы с приборами в местных лабораториях напомнили лаборатории лучших промышленных предприятий США… Но в Германии имелась гораздо более развитая и разветвленная промышленная разведка, которая приносила стране не меньшую пользу, чем наука.

Когда-нибудь эта история будет рассказана должным образом, но уже сейчас, в 1924 году, всем очевидно, что соперничающие нации, вместо того, чтобы следовать за Германией и примеру Бисмарка, оказались полны решимости унизить, расчленить и наказать эту великую страну. Случившееся почти приводит в отчаяние человечество.

* * *

После Геттингена и Берлина я отправился в Мюнхен, куда был привлечен театром Эрнста Поссарта [50] , величайшего Шейлока, которого я когда-либо видел, и, несомненно, самого изящного, всестороннего актера. Соперничать с ним мог только старший Коклен [51] , который правил сценой и был самим совершенством. Музыка в Мюнхене была так же хороша, как и актерская игра: Генрих Фогль [52] и его жена [53] были прекрасными исполнителями. По их рекомендации я познакомился с Рихардом Вагнером.

50

Эрнст фон Поссарт (1841 – 1921) – выдающийся немецкий актер, режиссер.

51

Бенуа-Констант Коклен Старший (1841—1909) – выдающийся французский актер и теоретик театра.

52

Генрих Фогль (1845—1900) – немецкий оперный певец (тенор). Первый исполнитель теноровых партий в «Кольце Нибелунгов» Р. Вагнера.

53

Тереза Фогель (1846—1921) – оперная певица (сопрано). Урожденная Тома. Первая исполнительница ряда партий в операх Р.Вагнера «Кольцо Нибелунгов».