Моя жизнь

раненым в госпитале. Это предложение пришлось по душе и моим товарищам и

мне, и даже те, кто прежде отказывался ехать в Нетли, отправились туда.

Остался один лишь я, прикованный к постели и старавшийся не падать духом.

XLI. ДОБРОТА ГОКХАЛЕ

Вскоре после того, как я заболел плевритом, Гокхале возвратился в Лондон.

Мы с Калленбахом регулярно бывали у него. Говорили больше о войне, и

Калленбах, который знал географию Германии как свои пять пальцев и много

путешествовал по Европе, показывал места на карте, где шли бои.

Моя болезнь также стала темой наших ежедневных разговоров. Я и тогда

продолжал свои опыты в области питания. Пища моя состояла из земляных

орехов, зрелых и незрелых бананов, лимонов, оливкового масла, помидоров, винограда. Я совершенно отказался от молока, мучного, бобовых и др.

Меня лечил д-р Дживрадж Мехта. Он решительно настаивал на том, чтобы я пил

молоко и ел мучное, но я был непреклонен. Об этом узнал Гокхале. Он не

придавал особого значения моим доводам в пользу фруктовой пищи и тоже

настаивал, чтобы ради здоровья я ел всё, что предписал мне врач.

Противиться давлению со стороны Гокхале было нелегко. Он и слышать не

хотел моих возражений, и я попросил его дать мне сутки на размышление.

Вернувшись от него вечером, мы с Калленбахом стали обсуждать, как мне

следует поступить. Калленбах с удовольствием участвовал в моих опытах. Но

теперь я видел, что и он согласен, с тем, чтобы я нарушил диету, раз это

нужно для здоровья. Итак, мне предстояло решить этот вопрос самому, прислушиваясь лишь к своему внутреннему голосу.

Всю ночь напролет я думал. Нарушить диету - значит отказаться от своих

принципов в этом вопросе, в которых, по-моему, не было ни одного слабого

места. Нужно было решить, в какой мере я должен был подчиниться дружеским

настояниям Гокхале и внести изменения в питание в так называемых интересах

здоровья. В конце концов я решил не отказываться от своих опытов в области

питания, когда пища определялась в основном религиозными соображениями; тогда же, когда выступали и другие соображения - следовать совету доктора.

Религиозные соображения преобладали в отказе от молока. Я живо представлял

себе отвратительные приемы, с помощью которых калькуттские говалы выжимают

последнюю каплю молока у коров и буйволиц. Равным образом я считал, что как

мясо, так и молоко не должны быть пищей для человека. Итак, утром я встал с

твердым намерением как и прежде воздерживаться от молока. Это решение

успокоило меня. Я боялся встречи с Гокхале, хотя и был уверен, что он с

уважением отнесется к моему решению.

Вечером Калленбах и я зашли к Гокхале в Национальный клуб либералов. Он

тотчас обратился ко мне с вопросом:

– Ну так как же, согласны вы последовать совету доктора?

Мягко, но решительно я ответил:

– Я готов уступить по всем пунктам, кроме одного, относительно которого

прошу вас не оказывать на меня давления. Я не буду ни пить молока, ни есть

молочных продуктов и мяса. Если бы даже отказ от них означал для меня

смерть, я предпочел бы умереть.

– И это ваше окончательное решение?
– спросил Гокхале.

– К сожалению, я не могу решить иначе, - сказал я.
– Знаю, что это мое

решение огорчит вас, и прошу простить меня.

Гокхале, глубоко растроганный, ответил мне с болью:

– Я не одобряю вашего решения и не вижу никакого религиозного обоснования

ему, но больше не буду настаивать.

И, обратившись к д-ру Дживраджу Мехте, он сказал:

– Пожалуйста, не приставайте к нему больше. Прописывайте, что хотите, но

только в тех пределах, которые он сам для себя установил.

Доктор выразил свое неудовольствие, но ничего не мог поделать. Он

посоветовал мне есть суп из мунга, примешивая в него немного аса-фетиды. На

это я согласился. Я питался этим день-два, но почувствовал себя хуже. Не

считая эту пищу подходящей для себя, я вновь перешел на фрукты и орехи.

Доктор, разумеется, продолжал наружное лечение. Оно несколько облегчало

мне страдания, - но мое решение связывало руки доктору.

XLII. ЛЕЧЕНИЕ ПЛЕВРИТА

Затяжной характер плеврита вызвал у меня некоторое беспокойство, но я

знал. что вылечиться можно не с помощью приема лекарства внутрь, а

изменением питания, подкрепленным наружными средствами.

Я вызвал пользовавшегося популярностью среди вегетарианцев д-ра Аллинсона.

который лечил именно так и с которым я познакомился еще в 1890 году. Он

внимательно осмотрел меня. Я объяснил, что дал обет не пить молока. Он

ободрил меня, сказав:

– Вам оно и не нужно. В течение нескольких дней вы вообще не должны

употреблять никаких жиров.

Затем он порекомендовал мне питаться простым черным хлебом и сырыми

овощами: свеклой, редиской, луком и другими овощами и зеленью, а также

свежими фруктами, главным образом апельсинами. Овощи надо было есть сырыми и

натирать их на терке лишь в том случае, если я не мог разжевать их.

Примерно три дня я сидел на такой пище, но сырые овощи не пошли мне на

пользу. Я был не в состоянии отдать должное этому эксперименту. Меня

раздражало то, что приходится есть овощи сырыми.

Доктор Аллинсон рекомендовал мне также держать круглые сутки окна в

комнате открытыми, принимать теплые ванны, растирать маслом больные места и

бывать на свежем воздухе не менее пятнадцати - тридцати минут в день. Я с

удовольствием выполнял эти предписания.

В моей комнате были французские окна, которые нельзя было распахнуть

настежь, так как в дождливую погоду вода через такие окна заливала комнату.