Моя жизнь

принципов поведения, которые обычно рассматриваются как нечто отличное от

истины. Но для меня истина - главенствующий принцип, включающий множество

других принципов. Эта истина есть правдивость не только в словах, но и в

мыслях, не только относительная истина наших понятий, но и абсолютная

истина, вечный принцип, т. е. бог. Имеется бесконечно много определений

бога, ибо проявления его бесчисленны. Они наполняют меня удивлением и

благоговейным трепетом и на какое-то мгновенье ошеломляют. Но я поклоняюсь

богу только как истине. Я еще не нашел его, но ищу. Я готов в своих исканиях

– пожертвовать всем самым дорогим для меня. Если понадобится жертва, я отдам

даже жизнь, думаю, что я готов к этому. Все же до тех пор, пока я не познал

эту абсолютную истину, я должен придерживаться относительной истины в своем

понимании ее. Эта относительная истина должна быть моим маяком и щитом. Хотя

путь этот прям и узок, как острие бритвы, для меня он был самым быстрым и

легким. Даже мои колоссальные промахи показались мне ничтожными благодаря

тому, что я строго держался этого пути.

Этот путь спас меня от печали, и я продвигался вперед, руководствуясь

внутренним светом. Часто на этом пути я видел слабые проблески абсолютной

истины, бога, и с каждым днем во мне росло убеждение, что только он один

реален, а все остальное нереально. Пусть те, кто захочет, узнают, как во мне

росло это убеждение; пусть они, если смогут, разделят со мной мои искания, а

также мое убеждение. Во мне зрело все большее убеждение, что все, доступное

мне, доступно даже ребенку; я говорю это с полным основанием. Практика этих

исканий столь же проста, сколь и трудна. Они могут показаться совершенно

недоступными человеку самонадеянному и вполне доступными невинному младенцу.

Ищущий истину должен быть смиреннее праха. Мир попирает прах, но ищущий

истину должен настолько смириться, чтобы даже прах мог попрать его. И только

тогда, а не прежде, он увидит проблески истины. Это становится абсолютно

ясно из диалога между Васиштой и Вишвамитрой. Христианство и ислам также

полностью подтверждают это.

Если читателю покажется, что в моих словах сквозит гордыня, значит, что-то

неверно в моих исканиях и я видел не проблески истины, а всего лишь мираж.

Пусть погибнут сотни таких, как я, но восторжествует истина. Даже на волосок

не следует отступать от истины, когда судят о таких заблуждающихся

смертных, как я.

Я прошу, чтобы никто не считал советы, разбросанные по страницам

последующих глав, непререкаемыми. Описываемые мной искания следует

рассматривать лишь как иллюстрации. Каждый, ознакомившись с ними, может

проводить свои собственные искания в соответствии со своими наклонностями и

способностями. Полагаю, что с такой оговоркой предлагаемые мной иллюстрации

будут действительно полезны, так как я не собираюсь скрывать или замазывать

неприятные вещи, о которых следует говорить. Я надеюсь познакомить читателя

со всеми своими ошибками и заблуждениями. Моя задача - описать свои искания

в области сатьяграхи, а вовсе не рассказывать о том, какой я хороший.

Оценивая самого себя, я постараюсь быть строгим, как истина, и хочу, чтобы

другие были такими же. Применяя к себе такое мерило, я подобно Сурдасу могу

воскликнуть:

Есть ли на свете негодяй,

Столь порочный и омерзительный, как я?

Я отказался от своего творца,

Настолько я вероломен.

Ибо для меня вечная мука, что я все еще далек от него, который, как я

доподлинно знаю, управляет каждым моим вздохом и от которого я веду свое

начало. Я знаю, что мои дурные страсти отдаляют меня от него, но я еще не в

силах избавиться от них.

Но пора кончать. В следующей главе я приступлю уже к рассказу о своей

жизни.

Ашрам, Сабармати

26 ноября 1925 года

М. К. Ганди

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. СЕМЬЯ И РОДНЫЕ

Ганди принадлежат к касте бания, и некогда, по-видимому, они были

бакалейщиками. Но представители трех последних поколений, начиная с моего

деда, были премьер-министрами в нескольких княжествах Катхиавара. Мой дед

Оттамчанд Ганди или, как его чаще называли, Ота Ганди, был, по всей

вероятности, человеком принципиальным. Государственные интриги заставили его

покинуть Порбандар, где он был диваном, и искать убежище в Джунагархе. Там

он обычно приветствовал наваба левой рукой. Кто-то, заметив такую явную

неучтивость, спросил деда, чем она вызвана. "Правая рука моя принадлежит

Порбандару" - ответил он.

Ота Ганди, овдовев, женился вторично. От первой жены у него было четыре

сына, от второй - два. Помнится, в детстве я никогда не чувствовал и даже, пожалуй, не знал, что сыновья Ота Ганди были не от одной матери. Пятым из

этих шести братьев был Карамчанд Ганди, или Каба Ганди, как его называли, шестым - Тулсидас Ганди. Оба брата, один за другим, занимали пост

премьер-министра Порбандара. Каба Ганди - мой отец. Он был членом

раджастханского суда. Сейчас этот суд больше не существует, но тогда это был

весьма влиятельный орган, разрешавший споры между главами и членами кланов.

Каба Ганди был некоторое время премьер-министром в Раджкоте, а затем в

Ванканере. До самой смерти он получал пенсию от правительства Раджкота.

Каба Ганди был женат четыре раза. Первые три жены умерли. От первого и

второго браков у него остались две дочери. Четвертая жена Путлибай родила

ему дочь и трех сыновей. Я был самым младшим.

Отец был предан своему роду, правдив, мужествен и великодушен, но

вспыльчив. В известной мере он не мог жить без чувственных наслаждений. В

четвертый раз он женился, когда ему было уже за сорок. Он был неподкупен и

за свою справедливость пользовался уважением и в семье, и среди чужих.