Мозаика (книга первая)
Шрифт:
— Полиция! Ни с места! Вы нарушаете закон о перемещении в приграничном районе…
Самая дурацкая часть в каждом задержании. Полагается чётко оповестить нарушителя, кто и за что его сейчас арестует. Нарушитель, как полагали авторы процедуры, немедленно смиряется со своей судьбой, не сопротивляется, не бежит…
И не кусается!
Та, которую Криссен поймал первой, бросила «вязанку» — груз — и первым делом впилась в руку. Не помогли даже защитные перчатки. Девица, закутанная во что–то чёрное, подхватила «вязанку» и ловко юркнула в кусты.
— Зараза! — крикнул
— У меня чисто, — голос Майерта. — Взял вторую. «Мята», есть задержанная, маяк двенадцать, вышлите людей. Преследуем второго курьера, конец связи.
Преследовали они её долго. Гроза, темнота, бесконечный треск — помехи — в передатчиках. Несколько раз Криссен чудом не выколол себе глаз.
— Вот она, — шепнул Криссен, указывая на край оврага. Девица прижалась к склону… если бы не прибор ночного видения (Криссен включил его, рискуя «поймать» вспышку молнии), её не заметили бы. — Стоять!
Пуля попала в неё рикошетом. Случайность. Иначе девица бы канула в овраг — и никакой гарантии, что её успели бы перехватить на этой стороне границы. На той, несомненно, курьеров уже ждут — и минуты через три — никаких улик. Обычная деревенская девушка. Собирающая дрова. Правда, под проливным дождём и ночью, во мгле, но это уже мелочи.
Сказать, что задержанная сопротивлялась — значит, не сказать ничего. И у Криссена, и у Майерта появилось по несколько серьёзных царапин, а Криссен дважды чуть не лишился глаза.
— Под газом, — прохрипел он, сумев, наконец, сковать ей руки «хомутом». — Слушай, ну и силища.
— Времени мало, — Майерт сплюнул. Идти по доброй воле девица не хочет, а доставить её надо живой и годной для допросов. — Если под газом — долго не выдержит, «сгорит».
— «Крапива», взяли второго курьера, конец связи.
Возле самой машины (девицу всё ещё приходилось волочь) число задержанных едва не уменьшилось.
Как она сумела сбросить «хомут» — непонятно. Сумела. Ещё раз цапнула Криссена и, оставив ему на память чёрную накидку, кинулась назад, во тьму. Не забыв про «вязанку».
Майерт успел выхватить дубинку и метнуть ей в спину — как дротик.
Синяя вспышка. Девица взмахнула руками, вскрикнула и рухнула в грязь.
— Зар–р–раза, — Криссен осторожно подошёл к ней. — Вызывай машину. У меня острое ощущение, что один из курьеров погиб при попытке к бегству. Ты смотри — до кости прокусила.
Девица ворочалась в грязи, но как–то странно. Что–то не то стонала, не то напевала.
— Что за… — Майерт посветил фонариком. — Крис, — засмеялся он. — Смотри, ей понравилось!
— Что?!
— «Поёт» она, вот что. Хорошо пошла дубинка.
— Я ей сейчас добавлю, — Криссен шагнул ближе. — Проклятие, кровь не могу остановить. Точно, под газом — небось, товара нюхнула. Смотри, как ей весело… чтоб ты сдохла!
— Что, бросим её здесь, в канаве?
— Поздно. Уже объявили, что взяли обеих.
Вон, слышишь — ломятся. Ладно, помоги…Девица казалась беспомощной… удивительно, но у неё были белые, совершенно белые волосы. Без накидки ей было бы не скрыться.
Криссен поднял её за шиворот… и вновь чуть не лишился глаза. На этот раз он действовал быстро. Одной рукой обхватил шею девицы, сзади, в клещи, а другой — сжал ей основание подбородка. Девица вскрикнула… громко, жалобно… и обмякла.
— Ты спятил, Крис? — Майерт не сразу оторвал его руку от горла пойманной. — Покалечишь! Уймись!
— Всё равно сдохнет, — Криссен был зол и не скрывал этого. — В какой–нибудь канаве. Завтра или через неделю.
Девица рывком схватила его за запястье, сжала так, что Криссен невольно упал на колени, едва не вскрикнув от боли.
— Ты сам, — светлое, жуткое лицо с горящими красными глазами приблизилось к лицу полицейского. — Сдохнешь в канаве! В канаве! В ка…
Майерт — перепуганный, как и Криссен, — легонько стукнул её по затылку и этого, наконец, хватило.
— Вот же… — Криссен не сразу поднялся. — Слушай, я чуть в штаны не наложил. Никогда такого не было. Чем она надышалась?
— Не знаю, — руки Майерта дрожали. — Всё, в машину её — хватит. Не думал, что так испугаюсь какого–то нарка.
— Я испугаю тебя, — прошептала девица и Крис вздрогнул, чуть не выронил её. Но глаза задержанной были закрыты, а мышцы — расслаблены. — Испугаю…
И это всё. Более они не услышали от неё ни слова. К огромной своей радости.
— Ньер, что с тобой? — Хольте вскочила на ноги. Эль–Неренн, увлечённо листавшая одну из «живых книг», поднялась, выпрямилась. Лицо её стало пустым, обе ладони она судорожно прижала к животу.
Хольте сумела довести эль–Неренн до ванны. Там Ньер уселась прямо на край ванны и замерла, перед зеркалом, сжав зубы.
— Порядок… — прошептала она не своим, странным голосом, и Хольте вздрогнула. — Взяли обеих… удачная наводка.
— Порядок, — Майерт помог донести задержанную — всю в грязи, тряпочную и жалкую — до приёмного блока. — Взяли обеих. Удачная наводка.
— Где их груз? — сержант не без отвращения взглянул на грязную и мокрую девицу и перевёл взгляд на «вязанки». — Это?
— Точно, — Майерт надел перчатки, ловко вынул один из средних «прутьев», переломил. Белый порошок. — Странно… Это же сода! Ладно, не наши заботы. Я отвезу Криссена в больницу — руку штопать. Укусила она его.
— С ней — как обычно?
— Да. Вымыть, дать «угомон» и — в клетку, до утра.
— Вторая жива?
— Ещё как. Мигом раскололась. Говорить начала ещё в машине.
— Валит, небось, на эту?
— Само собой. С этой придётся повозиться.
— Ничего, капитан ей вправит мозги. Если ещё остались.
— Лучше? — Хольте помогла эль–Неренн подняться. — Похоже, у тебя был длинный день. Это «угомон», я знаю. От него и не так бывает. Сейчас я заварю тебе чая… а потом пойдёшь спать. Пора.