Мозаика (книга первая)
Шрифт:
— О, нет, теариан–то, — Хольте вернула поклон. — Только ей. Мной займёмся в другой раз.
— Как пожелаете, как пожелаете, — хозяин салона вручил ей карточку. — В любое время. Желаете присутствовать? Следуйте за мной, пожалуйста.
— Это надолго? — шепнула эль–Неренн, чувствуя себя страшно неудобно. — Я не знаю даже, как себя вести.
— Интуиция, — подмигнула Хольте, сама не ожидавшая подобного приёма. — Доверься ей. О времени не думай — торопиться некуда.
Эль–Неренн не раз видела этого человека — коротко стриженого, высокого, немного сутулящегося,
— Договор не оформлен по всем правилам, — Виккер поднял стопку бумаг, не забыв надеть перчатки. — Но в случае с домом Рекенте это не обязательно. Вы дали согласие в присутствии двух свидетелей. Это всё равно, что подписать договор и заверить у нотариуса.
— Они могут потребовать, чтобы я вернулась? — поинтересовалась эль–Неренн, сжав зубы. — Через суд?
— Судя по тому, что они отказались от всяких претензий — вряд ли. Но договор очень плохой, теарин. По сути, это рабство. Приукрашенное, со множеством привилегий, но — рабство. Госпожа ан Рекенте распоряжалась бы вашей жизнью, имуществом и всем прочим. Не навсегда, но вы понимаете, как легко было бы продлить подобный договор.
— И нет возможности разорвать его? Освободиться?
— Есть способы. Можно выкупить свою свободу. Тут есть этот пункт. Разумеется, изложено иными словами. Вряд ли бы вы смогли собрать столько денег, не покидая дом Рекенте.
— «Способы». Что ещё? Кроме выкупа.
— Elain set–a elain. Знаете, что это означает?
— «Кровь за кровь», — медленно выговорила эль–Неренн. — Что… я должна привести кого–то вместо себя?
— Или оставить им ребёнка. Тут есть и такой пункт. Если в доме рождается ребёнок и вы являетесь его матерью или отцом — в зависимости от пола — вы можете прекратить службу в доме, немедленно. Ребёнок остаётся в доме. Кроме того, дом выплачивает вам вознаграждение. Весьма щедрое.
— Остаётся… как собственность дома?
— Верно, теарин. Поймите, законы дома на территории дома имеют преимущество. Формально всё изложено так, что рабством не назвать. Претензий предъявить невозможно.
Эль–Неренн вновь спрятала лицо в ладонях.
— Я ведь читала договор, — сообщила она, не отнимая рук. — Там не было ничего подобного.
— Старый трюк, теарин. Кроме того, предполагалось, что вы будете под действием наркотика. Извините, мне нужно поговорить с врачом. Оставайтесь здесь.
Они говорили, не слишком повышая голос, и эль–Неренн, невольно, стала прислушиваться.
— …Под наблюдением, — Эйзенн. — Думаю, это улика. Подобные препараты должны использоваться только в клиниках. Только по предписанию лечащего врача, только при наличии подписанного пациентом согласия на использование. Девушку необходимо полностью обследовать — я постараюсь проделать это анонимно.
— То, что ей ввели, не действует, как ожидалось? — Виккер.
— Верно, теариан. Полчаса назад у неё должна была наступить третья фаза. Активная фаза. Но препарат не подействовал — хотя доза почти
вдвое выше рекомендуемой. Не знаю, откуда такая стойкость.— Вы сказали «третья фаза»? — эль–Неренн возникла рядом с ними. Эйзенн опустил голову.
— Теаренти, это…
— Я знаю, что такое «третья фаза». Книжки читаю. У кого она должна была наступить — у меня?
— Да, — Эйзенн поднял голову. Выдержать взгляд девушки было непросто.
Эль–Неренн отступила на шаг, прижала ладони к животу.
— Она… хотела, чтобы я… чтобы у меня, сегодня…
— Боюсь, что так, — Виккер осторожно взял её за локоть. — Прошу, успокойтесь. Ничего этого не случилось.
— Племенной скот, — эль–Неренн выглядела изваянной изо льда. — Сегодня вечером. Я — племенной скот. Кто должен был стать отцом?
— Кто–то из тех, кто был в доме в тот вечер, — Эйзенн подошёл к ней. — Препарат действует недолго. Вы ничего не вспомнили бы, через час. Присядьте, пожалуйста. Использование такого препарата было незаконным. Во всех смыслах.
Эль–Неренн, похоже, не видела и не слушала их.
— Внук, — произнесла она. — Он увидел меня, он удивился. Это он.
Эйзенн и Виккер обменялись тревожными взглядами. Эйзенн сделал знак вновь прибывшим — четырём полицейским из отдела особого назначения. Одна из них, темноволосая и темнокожая, направилась к ним.
— Она решила за меня, — эль–Неренн встретилась взглядом с Виккером. — Она всё решила. Всю мою жизнь. Взяла — и решила, Виккер.
— Вы сумели предотвратить это, — Виккер сильнее сжал её локоть. — Прошу, присядьте. Вам нужно успокоиться.
— Я убью её, — объявила эль–Неренн спокойно, словно пообещала прийти в гости, по–дружески. — Я убью эту тварь.
— Прошу вас, не…
Во мгновение ока эль–Неренн из изваяния превратилась в ураган. Удержать её удалось, но ненадолго.
— Помните запись событий, там, у карцера? — Виккер встал, подошёл к окну. Небо быстро темнело — от солнца оставалась лишь слабая полоска, тонущая за горизонтом. — Это было примерно то же. Я не понял, что случилось. Чудо, что она никого не убила. Капитану, правда, вывихнула руку и чуть не сломала палец. Я боялся, что они её застрелят.
— Реакция у неё необыкновенная, — Тигарр кивнул. — Это тоже вписывается в мою картину. Что было дальше?
Виккер вскочил на ноги. Женщина–полицейский тоже поднималась на ноги — и ей, и Эйзенну удалось отделаться ушибами. Из соседней комнаты слышались звуки борьбы.
— Не силой! — Виккер не сразу обрёл голос. — Прошу, не надо! Не удерживайте её силой!
Он бросился, вместе с полицейским, следом. Застал в комнате трёх остальных — разбросанных на полу — и капитана, у которого что–то было с правой рукой.
— Она побежала к машине, — кивнул капитан. — Быстро! Вызовите подмогу! Что с ней, с ума сошла?
— Не стреляйте! — крикнул Виккер, нёсшийся к выходу — со всех ног. — Передайте, чтобы не открывали огонь!
Эль–Неренн уже сидела за рулём «Тигра». Она не замечала окружающих. Виккер едва успел открыть заднюю дверцу и впрыгнуть внутрь. Эль–Неренн взяла такой старт, что несколько секунд адвоката прижимало, боком, к заднему сидению.