Мозаика (книга первая)

Комиссар некоторое время смотрел на неё, криво улыбаясь, затем кивнул. Сержант помог старшей подняться по лестнице, усадил на скамеечку у двери. Эль–Неренн закрыла глаза. Сержант убедился, что её можно оставить одну и спустился в подвал. Закрыл за собой дверь.

* * *

— Я поговорил с хозяйкой дома, — комиссар подошёл незаметно. Эль–Неренн следила за тем, как заканчивали убирать. Все устали, но вид — особенно у Риккен и кухарки, Асетт, был довольным. Тимо спровадили спать. Разговор с полицией у неё будет завтра. Разумеется, нарушение правил и всё такое, но Веранно твёрдо решила придерживаться версии об ограблении — и по её настоянию врач посоветовал допросить «соучастниц» — Леронн и Мегин — завтра.

— У меня к тебе ещё несколько вопросов, эль–Неренн. Бригада скоро прибудет — у нас минут двадцать. Можно тебя отвлечь?

— Что вы сделаете, если я скажу «нельзя»? — поинтересовалась старшая, сохраняя серьёзность. — Сейчас, комиссар. Подождите пару минут.

— Идём, — комиссар указал. — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Где твоя комната?

— Сразу ко мне, комиссар! — эль–Неренн оживилась. — Я и не мечтала, что смогу заполучить вас. Что же вы сразу не сказали!

— Прекрати. Тоэн, — комиссар оглянулся. — Возвращайтесь к южному входу, встречайте остальных. Проводите их.

Сержант кивнул и отбыл. Риккен дежурила на входе.

— Я прибралась в душе, — шепнула она. — Отдыхай, Ньер.

— Ты мне очень помогла, — ответила эль–Неренн, прикасаясь к её правой щеке. — Я не забуду.

Она оглянулась.

— Идёмте, комиссар, — она указала, куда. — Не отставайте.

16. Беспокойная ночь

— Неплохо живёшь, — комиссар оглянулся. — Вот что. Сними–ка перчатку. Нет, можно левую. Не бойся, не укушу.

Эль–Неренн улыбнулась, демонстрируя клыки.

— Комиссар, зачем спешить? Может, сначала сядете на коврик?

Комиссар, не улыбаясь, осторожно склонился над её запястьем, осторожно потянул носом.

— «Ведьмина пыль», — заключил он. — Ты давно… э–э–э… употребляешь её?

Эль–Неренн перестала улыбаться. Указала в сторону стола.

— Только сегодня. Там, в стакане.

Комиссар точно так же, осторожно, принюхался к стакану. Перчаткой открыл графин, прислушался к ощущениям. Скривился.

— Откуда? — поинтересовался он. Старшая молча вынула ампулу, протянула ему.

— Откуда это у тебя? — комиссар поджал губы. Эль–Неренн рассказала.

— Можно сесть? — комиссар оглянулся. Его хозяйка кивнула. Он медленно опустился в кресло, извлёк носовой платок, вытер лицо. — Извини… я уж подумал, ты «подсела». — Эль–Неренн продолжала стоять, глядя ему в лицо. Только теперь она позволила усталости появиться на своём лице.

— Ты чувствуешь? — комиссар взглянул на часы. — Сама чувствуешь?

— Запах? — уточнила эль–Неренн. — Что, снова?

Комиссар кивнул.

— Так будет примерно каждый час. Эта дрянь выходит медленно. Ты, скорее всего, уже не почуешь, но окружающие…

— Спасибо, что сказали. Сейчас пойду в душ.

— Да, не помешает.

— Можно это как–нибудь, — эль–Неренн замялась. — Ускорить?

— Да. Пятьдесят граммов спирта. Три капли нашатырного спирта, два кристаллика камфары. Выпить залпом и посидеть в душе полчасика.

Эль–Неренн усмехнулась.

— Очень смешно, комиссар.

— Какой уж тут смех. Я не шучу. Найдётся всё это?

— Найдётся. Только меня завтра же вышвырнут, если от меня будет пахнуть спиртом.

— Если от тебя будет пахнуть этим, тебя вышвырнут ещё быстрее. Не бойся, я скажу твоей хозяйке — хочешь?

— Если не трудно. Впрочем, она и так знает. Я могу идти?

— Один момент, — комиссар поднялся. — Завтра мы снова приедем. Я не знаю, о чём ты хочешь говорить с этими вашими «заговорщиками», — он выпрямился. — Пожалуйста, без фокусов. Они должны быть завтра здесь, живые и невредимые. Об этом, — комиссар показал ампулу с «пылью», — никому не говори. Если не спросят. Я сам займусь. Графин и стакан я тоже заберу. Там только твои «пальчики»?

— Тимо брала стакан. Младшая из нас, девочка. Может, кто–то ещё.

Комиссар кивнул.

— Вот, — он показал крохотный клочок ткани, обгоревший по краям. — Это было там, в камине. Похоже, я видел эту одежду.

Лицо эль–Неренн стало каменным. Леронн добралась и до сундучка с одеждой — той, из салона. Ну зачем было брать её сюда? Красоваться перед прислугой?

— Она ведёт себя, как ребёнок, — старшая закрыла глаза на несколько секунд. — Мне жаль её.

— Хорош ребёнок, — отозвался комиссар. — Пожизненное ей светит уже сейчас. Вполне возможно, что петля. Не знаю, что делать.

— Я поговорю с ней, — эль–Неренн прижала ладони к лицу, отняла. — Слишком много смертей, комиссар. Ей не обязательно умирать.

Комиссар ответил не сразу. Спрятал клочок в пластиковый пакетик, отправил пакетик в карман. Оглянулся. Комнату обыскивали, причём впопыхах. «Ребёнок». Хуже нет, когда преступник — из известной семьи.

— Хорошо. Я знаю, мне не положено быть на женской половине без тебя. У нас в бригаде есть женщины, — комиссар вздрогнул, заглянул во внутренний карман пиджака. — Уже прибыли. Сюда зайдёт кто–нибудь из них. Оставь ключи дежурной.

* * *

Асетт ещё не спала. В общий зал входить было нельзя — эксперты всё ещё работали — и кухарка осталась на кухне. Вместе с Инни. Помощница еле держалась на ногах, но обрадовалась появлению старшей.

Эль–Неренн коротко сообщила, что ей нужно. Асетт шепнула что–то на ухо Инни и выпроводила ту за дверь.

— Сейчас она принесёт, — пояснила на словах. — Теарин, можно спросить вас?

Эль–Неренн кивнула.

— Кто сказал вам?

Старшая неожиданно поняла.

— Ваше имя, Геллерин?

Кухарка присела перед ней на табурет. Посудомоечная машина уже закончила работу, осталось только спрятать всё по шкафам.

— Меня давно так не называли, теарин. Кто сказал вам?

— Старший повар.

Кухарка кивнула, закрыла лицо ладонями. Посидела так немного. Эль–Неренн встревожилась, прикоснулась кончиками пальцев к её ладоням.

— С вами всё в порядке?

— Да, теарин. Не беспокойтесь. Приятно думать, что не все… — кухарка махнула рукой, встала. Направилась к машине. Видно было, что руки её дрожат — чуть не упустила тарелку.