Mr. and Mrs. Mikaelson

Клаус Майклсон молчит, когда та спотыкается, бежит вниз по лестнице. Она бежит к нему, даже если расплата смерть, если ее затянет на дно вместе с ним. Она всегда будет бежать к нему.

После выстрела проходит ровно три секунды, которые кажутся Клаусу вечностью. У него есть только три секунды, чтобы принять правильное решение. Клаус Майклсон не слышал звуков разбивающегося стекла, а значит пуля в нем и решение принято. Клаус падает на спину ровно через три секунды после того, как в его груди оказывается пуля.

— Ник! Нет! Нет! Нет! Не оставляй меня! Нет!

Аврора кричит, не боясь порвать связки. Аврора снова готова умереть, только бы он жил. Аврора сходит с ума из-за того, что может потерять его.

Клаус Майклсон слышит ее голос, ее последний крик. Ему больно, как и ей. Его губы сжаты в тонкую линию. Его губы онемели.

— Не оставляй меня! Нет! Нет! Нет!

Ее мир разрушился. Она пытается взглянуть в его глаза, но картинка расплывается ,ведь ее глаза полны слез.

Ее последний крик поглощают стены французского квартала, прежде чем Тристан задерживает ее за талию, притягивает к себе, крепко удерживает, коля в ее шею снотворное.

Ее последний крик поглощают стены французского квартала, прежде чем Тристан колит ей в шею снотворное.

Клаус молчит, а она так просила его не молчать. Она так просила его спасти их. Клаус мог бы легко спасти их, если бы сказал хоть слова.

Кровотечение. Шок. Боль. Три составляющие, которые могут убить Клауса Майклсона. Он чувствует только боль. Она чувствовала только боль. Он расплачивается болью.

Аврора просила его сказать хоть слова, спасти их, но он молчал.

Он мог спасти их, но не спас. Теперь он не с ней, а она не с ним.

Тристан держит на руках сестру, которую покидает сознание и теперь она молчит. Аврора молчит смотря в глаза брата, а в ее памяти так раздражительно звучат его слова напутствия : — Пока еще поздно не стало, беги от него сестра.

Стало слишком поздно, потому что Аврора утратила рассудок и бежала не от любви, а за любовью, которая принесла ей только боль.

Огонек в ее глазах гаснет.

Ее последней крик поглощают стены французского квартала.

Ее мир рухнул.

Любовь смертна.

Ненависть бессмертна.

========== Глава XXXIX. Часть III. Огонек надежды. Финал. ==========

" Люди расстаются и сходятся.

Любят и борются, ждут и не могут заснуть.

Все это пройдет, но останется Млечный Путь.

Любовь и Млечный Путь... "

Валерий Меладзе - Любовь и млечный путь.

Наверное, было бы лучше, если бы Хейли Маршалл не ввязывалась во все это, и сейчас все могло быть иначе. Ее дочь была бы в безопасности, а муж, который ее любил, был бы рядом с ней. Но, прошлое не изменить. Нельзя предугадать, как бы все обернулась сделай Хейли другой выбор.

Ей кажется, что она лишилась своего рассудка, во всем этом она должна запечатывать свою боль глубоко внутри. Запечатывать и быть сильной ради дочери.

— Хейли, - Тьери берет ее под руки и выводит из собора.

— Что? Я могу попрощаться с мужем, церемония еще не окончилась, - возмущается брюнетка.

— Уходим, нужно заметать улики, - Тьери подводит Хейли к грузовику.

— Какие улики? – она скрещивает руки на груди.

— Смерть, - мужчина открывает дверь грузовика.

— Хоуп, - Хейли отталкивает его, когда видит спящую дочь на сиденье. — Она была с Анни!

— Хлороформ, - разводит руками Тьери. — С помощью его я усыпил твою подругу и выкрал Хоуп. Меньшее, что ты можешь сделать вывезти гробы из Нового Орлеана. Ты будешь вне подозрения.

— Так, вот почему нужен грузовик, - осознает Хейли. — Никогда не одобряла методы Клауса.

— Клаус сказал, что сделает все правильно для Хоуп. Поезжай в госпиталь, все уже подготовлено, - кивает Тьери, закрывая дверь грузовика.

Наверное, было бы лучше, если бы Ребекка провалилась сквозь землю с тех пор, как все это началось. Ее семья на грани жизни и смерти, в ее брата стреляли, а она осталась совершенно одна. Она осталась одна в этом мире. Ребекка пытается посмотреть на Марселя, который не отвлекается от управлением автомобилем.

— Куда мы едем? – хрипит Ребекка. — Мой дом оцеплен полицией и журналистами.

— В морг госпиталя, нужна твоя роспись, чтобы все это завершилось, - объясняет Марсель. — Ты — моя мечта. Мое будущее. Это все завершится и у нас будет будущее.

— Я не верю в будущее. Больше не верю, - Ребекка отрицательно кивает и опрокидывает голову.

— К счастью, верю я. И никогда не перестану, - оборачивается к ней и даже пытается улыбнуться.

— В Ника стреляли, и я узнаю, кто это был, - Ребекка сжимает свои кулаки. — Он спас нас… Ник спас нас… Благодаря его жертве мы может жить… У нас есть шанс на жизнь, благодаря жертве Ника. Он всегда был в тени, и возможно не заслуживал света, но он спас нас…

— А я спас его, Ребекка, - Марсель решает, что сейчас самое время сказать правда. — Тот кто стрелял в твоего брата это я.

Забвение находит на нее, как только Ребекка слышит признание Марселя Она накланяется вперед и ударяет Марселя по лицу и он ощущает холод после жары. В холодном мире бриллиантов Ребекки Майклсон не может быть тепла, и Марсель знает это.

Шесть секунд уходит у Ребекки, чтобы прийти в себя и понять, что она слишком холодна, чтобы простить Марселя.

Шесть секунд уходит у Марселя, чтобы понять, что сердце Ребекки холодный бриллиант, который невозможно сломить, и вред ли она простит его.

Наверное, было бы проще, если бы Камилла О ‘ Кеннел не жила через дорогу, от госпиталя, и не видела Давину, которую несут на носилках .

Она роняет на пол чашку с кипятком, обжигает ноги. Пальцы дрожат, когда бежит через серую полоску пешеходного перехода, когда в голову ударяют самые ужасные о том, что же произошло с Давиной, потому что она в была черном изорванном платьице, ее тело в ссадинах и крови, выглядит девушка ужасно. Позже оказывается, что Давина Клер не поступала в госпиталь на той машине скорой помощи.

Ками уже ничего не доказывает девушке, а садится в коридоре, прекрасно видя, что споры уже довели медсестру работающую в справке. Пара минут и блондинка вновь подходит к окну справки, с новыми силами и доказательствами, что это была Давина.

— Пожалуйста, посмотрите еще раз… Давина Клер.

— Вам лучше уйти, такая девушка к нам не поступала. Я устала объяснять вам это. Уходите или я буду вынуждена позвать охрану.

— Ее имя Давина, девушка была в крови и черном платье. Ее имя Давина, а я ей заменила мать. Я не ошиблась.