Мрачново

— А что, если… не давать? — вдруг заявила доктор и хлопнула ладонью по тетради.

— КАК ЭТО НЕ ДАВАТЬ? — возмутился пациент, и тут же добавил. — А если привыкнут?

Агата Карловна поднялась из-за стула, подняла руки вверх и поиграла пальцами. Пациент начал повторять движения за ней.

— Мы страдали, мы пытали, наши пальчики устали, — начала разминку банши. — Теперь успокойтесь, ваше монструозное великолепие. Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните. Постарайтесь вернуть мысли в позитивное русло, вы слишком напряжены. Теперь снова глубоко вдохните… Прекрасно. Ну? Всё в порядке?

— Да, герр доктор.

— Вот и замечательно! Итак, некие недобрые люди создают вам проблемы. И они — ваши подопечные, хотят они того или нет. Расскажите мне, что это за люди? Откуда они взялись в вашей жизни? И главное, как давно завелись? Травили ли вы их дихлофосом, как тараканов или применяли мазь, как от вшей?

Бааль-Зебуб округлил глаза. На этот вопрос он затруднялся ответить точно. Травил, да. Применял разное, химическое, биологическое, пение гроулингом… Но, чтобы прям как вшей или тараканов — нет. Кому же тогда служить?

— Понимаете, доктор, — проговорил он доверчиво, разводя руками. — Мне очень сложно назвать конкретную группу людей, которая причиняет проблем больше, нежели другая. И уж тем более конкретную эпоху, когда всё это было. Карма, или как её иногда называют, Воздаяние, объединяет по отношению ко мне их всех. Причём во все времена.

— Карма?

— Я предполагаю, что люди — это часть моей ужасной жизненной кармы. Да-да! Нечто вроде наказания, понимаете? Так сказать, кара за шалости двух первых миллиардов лет. Но тогда все были молодыми. За что наказывать-то?

— За шалости детства, вы имеете в виду? — переспросила агатовый брейнмастер, удивлённо поднимая бровь.

Удивил бонус, прилетевший в одном из приложений на планшете. Мегапак из десятка кристаллов.

— Именно, герр доктор!

Психоаналитик медленно отвела палец, чтобы немедленно не открыть ящичек, настороженно взглянула на пациента. Проблемы детства были её коньком. Горбатым.

— Давайте вернёмся к вашему детству, — вкрадчиво предложила доктор, отваливаясь на спинку кресса и скрещивая пальцы на груди. — Вспомните, пожалуйста, самые яркие картины, впечатления. Припомните, если можете, первый крах мировоззрения, первое становление и свержение авторитетов. Мы должны отыскать самые дальние грани вашего страдающего подсознания. Самые категорические суждения, которые могли вас когда-либо беспокоить. Мне нужен максимализм во всей красе.

Тут доктор осеклась и поверх очков взглянула на собеседника.

— Надеюсь, вы сможете рассказать мне об этом? Если что, то среди моих сотрудников есть Могила. Акакия Альбертовна. Могу выдать рекомендации, если потребуется.

— Разумеется, я доверяю вам и без Акакии Могилы! Но приятно, спасибо, — с готовностью кивнул пациент. — Причем с особенной радостью я бы обсудил с вами свержение авторитетов. Знаете, эта тема мне очень близка. Я люблю свергать. Почти так же, как падать.

— Я понимаю, понимаю, — скривилась брейнмастер и снова наклонилась к планшету. «Мания величия оказалась зачёркнута, — обречённо заключил он. — Однозначно ШИ-ЗО-ФРЕ-НИЯ».

— Вот и чудно, — произнесла доктор вслух. — Итак, если я правильно уловила, вы испытываете проблемы от бытия ВСЕХ людей, а не только каких-то отдельных их представителей, как биологического вида.

— Всё так.

— Признаюсь, звучит потрясающе. Так с чего же началось это глобальное противостояние между вами и окружающим миром?

— С семьи, герр доктор. Мой папа самых честных правил, но, знаете ли… Тяжело ощущать себя вторым во Вселенной.

— Я могла бы догадаться, что дело близится к патриархату! — улыбнулась брейнмастер. — Ну, рассказывайте, не томите. Итак, папа вас ставил в угол? Или сразу лишил наследия? Не кормил же он вас грудью, в конце концов… Хотя мог.

Пациент вздохнул, подложил широкий кулак под щёку, затем печально уставился в потолок.

— Да что тут рассказывать? — вяло возвестил он. — Все детство свое я провёл с Отцом.

— А матери у вас не было?

— Доктор, да не то, что матери не было. Вообще никого не было. Только я и Он. Он сразу и за мамку, и за папку, и за брата. И дядю.

— Все и никто разом… Так вы сирота?

— Я же сказал, герр доктор: с семьей были сложности. Но если нужна Троица для целостного понимания картины, то третьего нам точно не хватало. Или третьей. Когда больше никого нет, об этом мало задумываешься. Не с кем сравнивать.

Доктор многозначительно хмыкнула и снова быстро собрала черепа над могилками.

— В семействе я был чёрной овцой, — тем временем продолжал «больной». — Все мои братья, что появились в дальнейшем, наставники и прочая второстепенная родня ценили мой прыткий, всепроникающий ум, но никогда не замечали моё внутреннее «я». А оно ведь — рогатое!

— Значит, они не видели вашу личность? — перебила доктор, отрываясь от покупки по акции кефира со вкусом слоновой кости.

— Вот именно, — Баль-Зебуб воздел палец. — Не замечали, как личность! И мне приходилось терпеть, пока я не обратил это невнимание против них. Пришлось вести себя так, что не замечать меня стало невозможно!

«Синдром дефицита внимания, — записала доктор. — Шизофрения оказалась подчёркнута».

— Проблемы большого ума? — сочувственно покивала она.

— О, да, — со сдержанной гордостью возвестил собеседник.

Агата Карловна заказала пиццу с зефирками по доставке и снова откинулась на кресле. Захотелось какой-нибудь нелепой сладкой гадости с сыром.

— А вы не находите, что ваши собственные подопечные поступают сейчас точно так же, как вы когда-то?

— Кто, люди?

— Да, люди, причиняющие вам проблемы. Они тоже не хотят стоять в углу и требуют внимания. Родительского.

Бааль-Зебуб замер и задумчиво поскрёб ногтем нос.

— Полагаю, у нас с Отцом всё же несколько иная ситуация, — буркнул он.

— Да бросьте! — разом оживилась брейнмастер, попутно переписываясь в чате с ведьмами насчёт предстоящего шабаша. Пригласили в качестве жюри, всё-таки. — Это же коллизия, ей богу. Вы обвиняете своих «детей» в излишней активности, но притом сами испытывали подобное от отца! Забавно, не правда ли?

Бааль-Зебуб снова обиженно призадумался. Ничего забавного он в этом не находи. Зато выдавил довольно ехидно:

— Вы, доктор, оцениваете людей с позитивной точки зрения. Я же, с высоты своего опыта, в основной массе нахожу их заблудшими. Дело тут вот в чём. В отличие от меня, у каждого из людей есть выбор.

— Есть ли?

— Выбор, герр доктор, есть всегда! Либо дальше тыкать кнопочки развлечений со звуками, чтобы не читать надписи, либо использовать свои способности по полной программе, становясь равным нам, высшим, надо сказать, духам, существам и…

Агата Карловна кивнула. Мол, не продолжайте.