Мрачные ноты

— Мне хватит. А ты так и не сказал, откуда знаешь Лоренцо.

— Он больше не твоя забота.

Эмерик направляется к ванной комнате.

— Ты не можешь вот так просто пойти и навалять ему. — Я соскальзываю с кровати, одергивая рубашку. — Он бывший морской пехотинец, дебошир, можно сказать, преступник, а ты...

Он одаривает меня испепеляющим взглядом, от интенсивности которого недосказанные слова застревают у меня в горле. Его кулаки сжимаются, и сбитые костяшки горят красным. Ладно, может, он и мог бы нанести несколько успешных ударов, но...

— Это слишком рискованно. — Я сажусь на край матраса, дрожа от мысли, что он собирается противостоять одному из моих монстров.

Лоренцо редко появляется в моем доме без Шейна, поэтому против моего учителя их будет двое. Это не сулило ничего хорошего.

Я смотрю ему в глаза.

— Они могут привлечь копов, и тогда ты рискуешь загреметь за решетку. Или еще хуже, продолжая пускать в ход руки, ты можешь получить травму и утратить возможность играть на пианино.

Он возвращается ко мне, и на его непоколебимом лице читается напряжение.

— Несмотря на то, что тебе выпало увидеть, я не сторонник решать проблемы кулаками. — Он поднимает руку и проводит пальцами по моему подбородку. — Я предпочитаю более изощренные и запутанные стратегии. Лоренцо Гандара даже ничего не заподозрит.

Таааак. Значит, он задумал... Что он задумал? Какую игру он затевает?

Эмерик снова следует к ванной.

— Я приму душ, а затем ванная полностью в твоем распоряжении, — громко бросает он через плечо.

Дверь за ним захлопывается, а следом раздается глухой щелчок замка.

Я плюхаюсь обратно на кровать, моя рубашка задирается до талии, предоставляя прохладе доступ к моему телу. Мне не известно, куда он дел мои трусики. Меня заботит не это. Он видел меня голой и ласкал меня своими пальцами. Но сам позволил мне лишь насладиться видом его торса.

Почему он заперся? Что скрывает? С каждой все более нелепой теорией мой пульс учащается. Может, его член деформирован? Или, возможно, он не хочет допускать меня до своего тела, пока я не предоставлю ему справку от венеролога?

Я теряюсь в догадках, но главное то, что он пробуждает внутри меня. От одной лишь мысли, что Эмерик там, за дверью, обнажен, мои бедра вздрагивают, а между ног ощущается вибрация.

Ощущения, которых мне не доводилось испытывать ранее, охватывают меня сродни лихорадке. Я чувствую себя чертовски возбужденной и жаждущей. Из-за моего учителя.

Это так неправильно. Мое нахождение здесь — ошибка. Скольжение моей руки между ног тоже греховно, но я все равно делаю это, лаская себя так, как это делал он, поглаживая и погружаясь подобно ему. Словно мои пальцы — это его пальцы, дарующие эти небывалые ощущения внутри меня.

Вскоре доверяюсь своим инстинктам, лаская себя так, как мне этого хочется, заставляя мое тело трепетать и источать невероятное количество теплой влаги с каждым прикосновением.

Я раздвигаю ноги шире, запрокидываю голову назад, играя со своим клитором и погружая в себя два пальца, раз за разом повторяя поступательные движения.

Он находится прямо за этой дверью, намыливая свой член, гладя его. Боже, как же я хочу видеть это. Держу пари, что его обнаженное тело — это потрясающее зрелище.

Я взрываюсь изнутри, и мой стон нарушает тишину, когда удовольствие электрическими волнами гуляет по моему телу. Я дрожу и всхлипываю. Святые угодники, может мне стоит повторить это? Как только я совладаю со своим дыханием. Сколько оргазмов к ряду я способна испытать?

Я погружаю свои пальцы обратно во влажное влагалище. Хотя бы еще разок, пока...

Подозрительно тихо. Душ выключен?

Дверь ванной отворяется, и он возникает из клубов пара.

Я отдергиваю руку и тяну подол рубашки вниз.

Его холодный взгляд встречается с моим, и он крепче сжимает полотенце у себя на талии.

Мы оба замираем. Не слышно даже нашего дыхания.

Он обо всем догадался.

— Ты трогала себя.

Мое лицо полыхает огнем.

Он хватается за дверной косяк, сжимая его настолько, что дерево скрипит. В его глазах читается борьба, которая сменяется несокрушимой решительностью, а затем он поспешно отступает назад и вновь захлопывает дверь, разделяющую нас.

Я выдыхаю, ощущая себя крайне смущенной.

До меня доносится глухой стук по древесине, а потом включается душ. Снова.

Какого хрена только что произошло? Как мне вести себя? Ведь когда он выйдет, мне все-таки придется встретиться с ним лицом к лицу.

Черт возьми, я не собираюсь испытывать неловкость из-за этого.

Я поспешно пересекаю пространство комнаты и стучусь в дверь.

—Эмерик?

— Еще пять минут! — Его голос звучит слишком близко, говоря о том, что он не в душевой.

— Ты злишься на меня?

— Нет, Айвори, — рычит он.

— Тогда в чем дело?

Из него вырывается глубокий гортанный звук.

— Черт, ты просто убиваешь меня.

Я отхожу от двери и возвращаюсь на кровать. Он не пытался овладеть мной, но его поцелуи, прикосновения, взгляды, абсолютно все кричит о том, что Эмерик хочет этого. У меня имеются предположения, почему он воздерживается от этого, учитывая мое сомнительное сексуальное прошлое.

Уверена я лишь в одном, что он сам все расскажет. Так что вместо того, чтобы мучать себя догадками, я решаю изучить скелеты в его шкафу.

Одежда и обувь размещены вдоль стены, которая в три раза выше моего роста. Качество тканей и пошива не идет в сравнение ни с чем, до чего мне доводилось прикасаться ранее. Я заглядываю внутрь выдвижных ящиков и обнаруживаю там груды кружевного, атласного и, святые угодники, кожаного белья. Оно выглядит совершенно новым, несмотря на отсутствие бирок, и словно подогнанным по моей фигуре. Я прикладываю чашечки красного кружевного лифчика к своей груди. Сидит идеально. Как, черт возьми, он так угадал с размерами?