Мрачный дебют

Подвал тут есть, это я точно знаю из схемы здания, а в подвале канализация, причём точно не новая. А если новая, то я попал. Ну или посмотрим, что можно будет сделать из подвала.

Подвал обнаружился под главной лестницей, рядом с выходом во внутренний двор.

Во дворе так и стояла «Шилка», вся помятая и с погнутыми стволами. Вокруг лежали уже обглоданные костяки защитников и атакующих. Ходячих мертвецов во дворе не было, но я не стал задерживаться и начал спуск в подвал, не забыв включить фонарик.

Но это оказался не подвал, а цокольный этаж, в котором я увидел своё спасение.

Открываю приложение на телефоне и вижу, что моя ласточка стоит на юго-западном углу замка, прямо на газоне. Вероятно, её вытолкало туда ордой немёртвых тел. Надеюсь, не перевернули…

В цоколе никого нет, ведь мертвецы не умеют открывать двери и вообще, с цоколя никто не оборонялся, потому что при обороне против зомби ключевое значение имеет высота. Это даёт некоторое пространство для манёвра, без необходимости вступать в бой и напрасно рисковать. Этим я и воспользуюсь.

Подхожу к окну, откуда должно быть видно мою ласточку и, действительно, она стоит на газоне, не перевёрнута и готова к отъезду. То, что нужно. Правда, возле неё стоит около десятка мертвецов…

Нужен план, а значит, снова нужно думать головой. Обезболивающее, циркулирующее в моей крови, в этом не помогает, совсем.

Самый гениальный план, до которого я смог дойти за несколько минут размышлений – взорвать одну из тротиловых шашек с другой стороны здания, чтобы мертвецы направились туда, а самому проковылять к окну и выбраться наружу, после чего сесть в машину и уехать отсюда куда подальше.

Не став тянуть почём зря, я пошёл на северо-восток и на ходу приготовил шашку. Времени будет мало, где-то три-четыре секунды до взрыва, поэтому надо бросить шашку так, чтобы меня не добило. Жалкий недобиток, существующий по попущению судьбы – вот кто я сейчас. Поэтому надо постараться не угробить себя взрывом.

Нахожу окошко, вынесенное близким разрывом артиллерийского снаряда, после чего выдёргиваю предохранительную чеку и бросаю, что есть силы, брикетик тротила на набережную Фонтанки. Эрзац-граната пролетает существенно дальше, чем я ожидал, где-то метров на пятьдесят, то есть прямо в реку. Ну, так безопаснее…

Взрыв был громким, резонансным. Это обязательно привлечёт внимание мертвецов.

Суетливо переставляя костыль, снимающий часть нагрузки с мышц спины и поясницы, добираюсь до юго-западного угла замка и внимательно смотрю за поведением мертвецов.

Громкий звук действительно привлёк их внимание и они поплелись к источнику, чтобы засвидетельствовать виновника нежданного торжественного обеда. То, что виновник всё это подстроил, чтобы отвлечь внимание – маловажный факт.

Когда последний из совсем недавно безучастно стоявших мертвецов прошёл за угол, я открыл окно и начал самый напряжённый этап – выбраться из окна так, чтобы не потерять сознание или не привлечь внимания мертвецов.

Решётка оказалась крепкой, но не для меня. Я открыл окно и вырвал её из весьма хлипких креплений. Рывок решётки вызвал у меня острую вспышку боли, перехлестнувшую через обезболивающий барьер, но я устоял и продолжил делать то, что делаю.

Можно было, конечно, разобрать баррикаду на двери, представляющую собой связанные многочисленными стальными цепями ящики с хламом, но это громко и хлопотно. А мы ищем только тихие и необременительные пути, но только из-за ранений.

Вылезание из окна оказалось действом менее болезненным, чем мне казалось изначально. Мышцы спины я старался не задействовать, поэтому, уже спустя десяток секунд, брёл к своей верной ласточке, которая сейчас, буквально, спасает мне жизнь.

Некоторые мертвецы, услышавшие невнятную возню за спиной, начали возвращаться, но даже раненым я был быстрее, чем они.

Отключаю сигнализацию и забираюсь в свою ненаглядную Тойоту Камри. Вот единственная моя машина, которой я горжусь и не могу нарадоваться.

Завожу двигатель и без разогрева срываюсь прочь.

– Выбрался, ник та мэр! – воскликнул я и свернул в Михайловский сад.

Мост через Мойку однозначно подорван, поэтому даже не пытаюсь проверять, что там и как.

Непривычно, балясина винтажная, ехать по пешеходным дорожкам общественного парка на машине! Но ГАИ меня не остановит, а добропорядочные граждане, скорее, откусят от меня что-нибудь, чем накатают заявление!

Тележки с мороженым и фастфудом гнили себе спокойно с самого первого дня апокалипсиса, но тут их было немного – весна всё-таки. И теперь, когда всё уже случилось, появиться новым тележкам не суждено. Дети сюда тоже больше ходить не будут, а если и будут, то точно не ради мороженого или хот-догов с кетчупом и майонезом…

Выезжаю через открытые ворота парка прямо на набережную канала Грибоедова и вижу перед собой величественный Спас на Крови.

Александр II, если смотреть непредвзято, один из немногих хороших императоров Российской империи. Реформы у него были масштабными, в чём-то правильными, но главное – нацеленными на изменение отчаянной ситуации, всё отчаянье которой император прекрасно осознавал. Но народники взорвали его, уничтожив последнюю надежду на избежание революции.

Александр III и Николай II, реакционеры и контрреформисты, сын и отец, зарубили все либеральные реформы на корню и обрекли империю на закономерную погибель.

Одного хорошего императора не хватило, чтобы империя смогла свернуть с пути к верной гибели.

Я не монархист, не считаю, что при империи жилось лучше, потому что коммунистам не пришлось бы спешно затыкать дыры вообще во всех отраслях, возникшие там задолго до Гражданской войны. Кто-то поёт красивые песни о том, как же там было хорошо, в этой России, которую мы потеряли, но мне верится в это с трудом. Потому что революции на ровном месте не случаются. Даже моя бабуля, хоть и идейная марксистка, признавала, что будь в Российской империи всё так, как описывают краснобаи из телевизора, ни о какой революции не могло бы идти и речи.

Моё личное мнение, как человека, ознакомившегося с рядом позиций по вопросу – Александр II мог бы стать тем человеком, который спас империю, но его взорвали.

Не став любоваться на шедевр русской архитектуры, коим, безусловно, является Спас на Крови, поворачиваю направо и оказываюсь на Конюшенной площади.

Тут куча мертвецов, бредёт по парковке и проезжей трассе, но звук двигателя привлёк всё их внимание и они направились прямиком ко мне.

Даю задний ход и сворачиваю на набережную канала Грибоедова. Тут мертвецов практически нет, но набережка намного уже, чем обычные улицы, поэтому, если из-за угла выйдет мертвецкая толпа, мне останется только разворачиваться и ехать в объятия толпы с Конюшенной площади. Но мы давим педаль в пол, пролетаем через набережную и лихим разворотом выруливаем на Невский проспект.

Следы отступления наших ребят, до конца пытавшихся удержать район, видны повсюду – гильзы хрустят под колёсами и разлетаются в стороны, как и человеческие кости. По такому ехать очень неприятно, меня одолевает мысль о кощунстве, издевательстве над покойниками, но иначе тут не проехать…

Доезжаю до Дворцового моста и вижу, что ехал зря.

– Ну да, ну да, пошёл я нахрен… – произнёс я, увидев разведённый мост.

Со всех сторон мертвецы, вылезают из дворовых арок, из парковой зоны, бредут с дворцовой площади, все на звук двигателя, аномально звучащего в этом нездорово тихом городе.