Мрачный Жнец

И он летел прямо на неё.

— Танатос.

Она закричала, но он продолжал приближаться, занеся меч для удара.

Что-то налетело на неё, как поезд, и, вырвав руку, отбросило в сторону. Она почувствовала дыхание жеребца на своём лице за долю секунды до того, как увидела шерсть, зубы и темноту, а затем ослепительный свет, когда её ноги коснулись песка.

Мэл отпустила её, но, чёрт возьми, от хватки на броне останутся вмятины. Но оно того стоило, чтобы спасти её.

Она сделала несколько глубоких вдохов свежего воздуха, пахнущего океаном и цитрусовыми, но поняла, что пройдёт несколько недель, прежде чем она избавится от запаха Шеула в ноздрях.

Прикрыв глаза рукой и потирая вывихнутое плечо, она пыталась понять, куда её привела Мэл.

Это заняло около двух секунд.

Остров Ареса. Да! Всхлипнув от облегчения, она обняла Мэл.

— Почему ты не позвала меня из сада несколько часов назад, странное животное?

Мэл не ответила, и Лиллиана поняла, что не просила Мэл привести её сюда. Ей это даже в голову не пришло. Она не думала, что церберы могут телепортировать людей, но, наверное, в этом был смысл, раз они могли переносить свою живую добычу между мирами. Собака терпела её объятия пару мгновений, а потом вырвалась и шмыгнула в кусты. Это разбило сердце Лиллианы, как и тогда, когда она жила здесь и видела, как другие издеваются над животным. Она была маленькой для цербера, примерно в два раза меньше, чем должна быть, а церберы не славятся добродушием.

Убедившись, что с Мэл всё в порядке, она побежала по тропинке и лестнице во дворец. Один из стражников Рамрил преградил ей путь, когда она добралась до площадки, но, узнав её, улыбнулся.

Она впервые увидела, как кто-то улыбается, и это немного нервировало. Козлоподобные существа не должны так обнажать зубы.

— Лиллиана, — хрипло сказал он. — Мы думали, ты умерла.

Она пару раз подумала о том же самом.

— Сюрприз.

— Подожди здесь. — Он убежал, цокая копытами по каменной брусчатке.

Она ждала, подняв лицо к небу, наслаждаясь солнцем, которое, как она искренне верила, больше никогда не увидит. И, на самом деле, это могло быть в последний раз. Как только она вернётся в Шеул-Г ра с Азаготом, снова будет соблюдать условия своего соглашения с Небесами, и ей не позволят уйти. Особенно если Азагота накажут за освобождение душ.

— Лиллиана! — воскликнула Кара и бросилась к ней. — Ты жива. Я не могу в это поверить! — Они обнялись, смеялись, плакали, а когда, наконец, оторвались друг от друга, Кара оглядела Лиллиану с ног до головы. — Мне нравится твой новый образ. Круто.

Её сияющая улыбка немного померкла.

— О, милая. Ты в порядке? Как ты сбежала от Молоха? Где Азагот? — Прежде чем Лиллиана успела решить, на какой вопрос ответить в первую очередь, Кара слегка сжала её руку и повела к входной двери. — Прости, что засыпаю тебя вопросами. Давай зайдём внутрь.

Рамрил встретил их с подносом, на котором стояли прохладительные напитки, и Лиллиана буквально набросилась на него. Она выпила стакан лимонада и чай со льдом и розовой водой ещё до того, как Кара сделала первый глоток. Она могла думать только о том, что слуге лучше не приносить закуски, иначе она, скорее всего, съест и поднос.

Кара заказала сэндвичи и указала на зону отдыха за кухней, но Лиллиана отмахнулась от неё.

— Я не могу, — сказала она, потянувшись за третьим стаканом. — Я слишком волнуюсь. Мне нужно попасть в Шеул-Г ра. По какой-то причине Мэл привела меня сюда.

— Да, насчёт этого… — Кара замолчала, и у Лиллианы внутри всё перевернулось, расплескав пару пинт жидкости.

— Что случилось? — Лиллиана дрожащей рукой поставила бокал на стол. — Кара? Расскажи.

— пошли за мной. — Кара подала знак другому сотруднику Рамрилов. — Свяжись с Ривером. Скажите, что Лиллиана здесь.

С замиранием сердца она последовала за Карой в детскую. И с удивлением увидела две кроватки. И двое младенцев.

Кара подошла к одной из кроваток и, когда осторожно взяла спящего младенца, Лиллиана всхлипнула. Она знала. Знала всем сердцем и душой, что этот ребёнок — её. Она не могла отвести наполненных слезами глаз от прекрасного свёртка, пока Кара подходила к ней.

— Это Райка, — пробормотала Кара. — Твоя дочь.

Сердце Лиллианы разрывалось от боли, когда она взяла малышку на руки.

— Я не могу в это поверить. — Слёзы застилали ей глаза, и ей пришлось говорить, преодолевая комок в горле, но она не могла поступить иначе. — Я думала, что больше никогда её не увижу.

— Она идеальна, — сказала Кара. — Но позвольте мне сказать, что у неё огромные лёгкие. Когда она плачет, её слышат рыбы в океане. — Она улыбнулась и пошевелила крошечной ножкой в носках. — Отсюда и имя.

В животе у неё заныло от беспокойства. Они с Азаготом не выбрали имена, и ей не нравилось, что ему пришлось придумывать что-то самому.

— Её имя означает «океан»? — Она посмотрела на подругу. — Пожалуйста, скажи, что не «рыба».

— Ах… нет. — Щ ёки Кары покраснели. — Это значит «адская пасть».

— Что? — Лиллиана взглянула на милое личико и задумалась о том, что было в голове у Азагота. — Я не могу представить, о чём он думал.

— Это эльфийское слово или что-то в этом роде, — сказала Кара. — Думаю, ему просто нужно было как-то её называть, и серьёзно, просто подожди, пока услышишь её плач.

Что ж, Райка — красивое имя. Может, оно могло бы стать вторым именем. Ей не терпелось поговорить об этом с Азаготом.

— Ты спросила меня, знаю ли я, где Азагот, — сказала Лиллиана. — Что ты имела в виду?

От беспокойства у Кары появились морщинки в уголках глаз.

— Последнее, что я слышала — он был в Шеуле, сражался с Молохом.

— Значит, он был там, — ухмыльнулась Лиллиана. Он пришёл за ней. Однако её радость померкла, когда Кара задумчиво переступила с ноги на ногу. — Что? Что такое?

— У него будут большие неприятности, Лиллиана. Он…

— Я знаю. Он выпустил кучу демонов из Чистилища и сбежал из Шеул-Г ра, но я уверена, что его просто отругают.

Даже для её ушей это звучало как полная чушь.

— Нет, — тихо сказала Кара. — Он выпустил не просто горстку демонов. Он выпустил всех. А потом уничтожил Шеул-Г ра.

Лиллиана застыла, не в силах осознать, что только что сказала ей подруга.

— Нет, — сказала она. — В этом нет смысла. Это не… — Она замолчала, потому что в этом был смысл. Азагот всегда был склонен к саморазрушению, и если бы поверил, что она мертва или что её смерть неизбежна, он бы взорвался. В этом она была уверена. И это было именно то, чего она боялась.