Мрачный Жнец
Шрифт:
— О, боже мой, — прошептала она. Прижав ребёнка к себе, она опустилась в кресло-качалку рядом с кроваткой. — Что с ним будет?
Кара опустилась на колено рядом с ней.
— Я мало что знаю. Ареса и Танатоса призвали на битву несколько часов назад. Я ничего не слышала с тех пор. П ока несколько часов назад не появились Ревенант и Блэсфим. Он сказал, что Шеул-Г ра уничтожен. — Она покачала головой. — Мы знали, что Азагот замышляет что-то грандиозное, но не знали, что именно.
— Как? — спросила она таким оцепеневшим голосом, что он прозвучал глухо. — Откуда знали, что он что-то замышляет?
—
Из груди Лиллианы вырвалось рыдание от осознания неизбежности. Всё, что она знала, исчезло. Шеул-Г ра, может, и был чем-то вроде тюрьмы, но это тюрьма с Азаготом. Она лучше будет в аду с ним, чем в раю одна.
— Мне так жаль, дорогая, — Кара протянула ей салфетку.
Лиллиана благодарно кивнула.
Что случилось с Ревенантом?
— Последнее, что я слышала — он собирался поговорить с несколькими важными ангелами, чтобы решить, что делать с Азаготом. Блэсфим отправилась ЦБП. Полагаю, теперь она полностью облачена в нимб, так что не сможет войти. Я не совсем понимаю, как это произошло, но я не очень хорошо разбираюсь в обычаях вашего народа.
Будучи человеком, Кара чужак в их мире, но была знакома с ним лучше, чем ей казалось.
— Я должна знать, что происходит, — сказала Лиллиана, поднимаясь. — Азагот должен знать, что я ещё жива.
Что-то запищало, и Кара вытащила телефон из кармана шорт.
— Это Харвестер. Она идёт за тобой.
— Почему?
Кара ухмыльнулась.
— Они поймали Азагота. — Её улыбка померкла. — И заключили в тюрьму, и… ты им нужна.
Лиллиана поспешила к Каре.
— Ты можешь ещё немного присмотреть за Райкой?
— Конечно. — Кара взяла ребёнка на руки, и хотя Лиллиана знала, что оставляет малышку в надёжных руках, всё равно было больно. Но пройдёт совсем немного времени, и они снова будут вместе. Она просто надеялась, что это включало и Азагота.
Глава 44
Азагот перебрался из одной тюрьмы в другую. Его свобода продлилась меньше суток. И ему было на это наплевать.
Без Лиллианы у него ничего не было. Если Небеса хотели, чтобы он гнил здесь вечность, он был не против. Но предпочёл бы, чтобы его убили.
Однако они, похоже, не собирались этого делать. Сколько бы он их ни оскорблял и как бы жестоко ни нападал на них, когда они пытались войти в камеру, они просто смеялись.
Мудаки.
Они оставили его в безликой белой комнате, которая расширялась, так что, насколько он мог судить, у неё не было границ. Просто… пространство. Это был уникальный вид пытки, который могли придумать только ангелы. Белое ничто. Как то, что было внутри их грёбаных черепов.
Чёрная дверь, словно со свистом возникла из ниоткуда, и Азагот зарычал. Клетка лишила его силы, но у него всё ещё были зубы, когти и…
Ни за что. Он не мог дышать. Не мог пошевелиться. Не мог произнести ни слова. Лиллиана! Её улыбка, когда она бросилась к нему через порог, была самым удивительным зрелищем, которое ему доводилось видеть. Его сердце взорвалось, и он бросился к ней, слишком поздно вспомнив, что в нём около шести метров роста и
клыки размером с её предплечье. Он должен был знать, что для неё это не имеет значения. Она бросилась ему на грудь и не дрогнула, когда он обхватил её когтями.— Азагот, — прошептала она, прижавшись к его чешуе. — Ты в порядке. Ты в безопасности.
Чёрт возьми, он не мог поверить, что это происходит на самом деле.
— Ты жива. О, слава богу, ты жива. — Его голос доносился из тёмных глубин его зверя, но пока он обнимал её, его тело начало меняться. Через несколько ударов сердца он уже обнимал её, а не вцеплялся когтями, и чувствовал её нежное тепло на своей коже. — Как такое возможно? Молох сказал, что ты мертва.
— Почти. Но мне помогла Малифесента, и она перенесла меня на остров Ареса. — Она отступила, чтобы посмотреть на него. — И я увидела Райку. — Одна каштановая бровь приподнялась. — Адская пасть? Серьёзно?
Он рассмеялся.
— Мы можем его изменить. — При условии, что его не казнят — или, что хуже, не запрут в темнице на вечность. И то, и другое было реальной возможностью, несмотря на то, что Небеса до сих пор отказывались его убивать.
— Нет, — вздохнула она. — Мне нравится. — Она задумалась на мгновение. — Ну, может быть, как второе имя.
— Всё, что захочешь. — Он отдал бы ей всё, что в его силах, которые сейчас были ограничены.
Она снова прижалась к нему, и он погладил её по блестящим чёрным доспехам.
— Это новый образ. Мне нравится.
— Да? — Она провела ладонью по изношенному рукаву его пиджака. — Ну, ты и сам не промах.
Её сердце билось в унисон с его сердцем, успокаивая и даря ощущение умиротворения, которого он не испытывал с тех пор, как всё началось.
— Я так сожалею обо всём. Шеул-Г ра, Джорни и Мэддокс…
— Ш-ш-ш. — О н погладил её по волосам, слишком погрузившись в момент, чтобы захотеть вернуться в те ужасные места, где побывал. Они почтут память Джорни и его жертву, и он расскажет ей о Мэддоксе. Но не сейчас.
— О, Азагот, — выдохнула она. — Что теперь будет? — Она посмотрела на него с яростью, которая соответствовала её потрясающим доспехам. — Я не позволю им причинить тебе вред.
До того, как он узнал, что Лиллиана жива, его не волновал ответ на этот вопрос. Но теперь у него было своё мнение.
— Эй, придурки, — крикнул он. — Какой у вас план?
Очевидно, они ждали сигнала. Дверь снова распахнулась. Он застонал, когда вошёл Уриэль, за которым следовали Ривер, Харвестер, Метатрон, Джофиэль, Габриэл и этот придурок Фалег.
— Ого, — сказал он. — Все шишки здесь. Похоже, мне предстоит серьёзный разговор.
Метатрон, похоже, не в настроении шутить.
— Мы потеряли много жизней в этой битве, Азагот. Из-за тебя и падших Гадеса наши ряды поредели.
— Я бы сказал, что мне жаль, но… — Азагот пожал плечами.
Уриэль сердито посмотрел на него.
— И я бы сказал, что ты можешь отправляться в ад, но даже там ты не нужен.
— Это правда. — Харвестер призвала себе розовый тропический напиток. — Ревенант не в восторге от того, что ты устроил. Я имею в виду, он впечатлён — торнадо был особенно креативным, если уж на то пошло, — но он настаивает на том, чтобы ты не возвращался.