Мрачный Жнец

Метатрон, одетый в официальные белые и золотые одеяния, всё ещё выглядел чертовски разгневанным. Азагот не очень хорошо знал архангела, он видел его всего дважды — и несколько тысяч лет назад, — но знал, что этого парня лучше не злить.

— Ты разрушил Чистилище и уничтожил Шеул-Г ра. — прогремел в пространстве глубокий, звучный голос Метатрона. — Ты освободил каждую душу. Каждую до единой. И не просто выпустил их, как души, которые обладают ограниченной силой в физическом мире. Нет, ты сделал их телесными, так что теперь в мирах обитают миллиарды демонов.

— Это не совсем так, — легкомысленно сказал Азагот, забыв о своих недавних словах, о том, что не стоит злить Метатрона. — Во время битвы погибли миллиарды.

Глаза Метатрона вспыхнули серебром, когда он разозлился ещё сильнее.

— А теперь, из-за того, что ты уничтожил Шеул-Г ра, душам мёртвых некуда идти. Т ы нанёс неизмеримый ущерб Небесному и человеческому мирам, а также неоднократно и умышленно нарушили условия своего контракта.

— Вдобавок ко всему ты ещё и придурок, — добавил Фалег.

— Огромный придурок, — согласился Уриэль. — Ты заслуживаешь умереть за то, что сделал, но ты чертовски силён, и ты нужен нам, чтобы помочь в борьбе с Сатаной, так что мы бессильны.

— Ты заплатишь за то, что сделал. — Джофиэль единственный, кто был в доспехах, их белоснежные пластины были созданы для того, чтобы отражать зло, и Азаготу пришлось наклониться, чтобы выдержать давление, которое они оказывали на его тело. — Многие заплатят за то, что сделал ты.

— Этого недостаточно, — огрызнулся Уриэль. — Он легко отделался. Я всё равно считаю, что мы должны его прикончить.

— Совет Орденов высказался, — сказал Метатрон. — Ему это с рук не сойдёт. Он всё равно будет наказан.

— Я больше не буду сидеть в клетке, — прорычал Азагот, и Лиллиана кивнула в знак согласия.

— Это не наказание. — Ривер, одетый в повседневные джинсы и не заправленную синюю рубашку на пуговицах, посмотрел на всех, кроме Харвестер, взглядом, который говорил: «Не шути со мной», и Азагот почувствовал, что именно из-за него Азаготу не грозит казнь.

— У тебя будет новая обязанность. — Фалег что-то пробормотал себе под нос, а Уриэль выглядел так, будто проглотил лимон, но его голос звучал твёрдо, когда он обратился к Азаготу.

— Готовясь к Концу Дней, — сказал Уриэль, — мы понимаем, что нам нужно больше ангелов для помощи. Теперь нам нужно устранить серьёзные повреждения. Мы собираемся освободить всех ангелов от их обязанностей сопровождать человеческие души через Преисподнюю к их конечному пункту назначения. Поскольку Чистилище разрушено и негде хранить души демонов, ваши Гриминионисы остались без работы. Они могут занять место ангелов, пока Гадес не восстановит Шеул-Г ра.

Азагот не показал им, что рад тому, что они не собираются уничтожать Гадеса за помощь Азаготу и убийство нескольких ангелов. О, он не сомневался, что Гадеса хорошенько отшлёпают, но, по крайней мере, он жив. Этот ублюдок, вероятно, получил много преимуществ, благодаря артефакту вечного адского пламени, который дал ему Азагот.

— А что будет после того, как Гриминионисы начнут работать на Гадеса? Должен ли я сам собирать каждую человеческую душу? Это создаст серьёзную проблему.

Ривер покачал головой.

— Ты создашь команду жнецов.

— Жнецы?

— Люди, которые недостаточно плохи для ада, но слишком плохи для рая.

Харвестер улыбнулась, отпив из трубочки пенный напиток.

— Я придумала идею со Жнецом. В любом случае, ты дашь им шанс либо искупить свои грехи, либо обречь себя на вечные муки. Сейчас они находятся в Чистилище, но это даст им последний шанс образумиться. К тому же, это сэкономит много времени, когда наступит Судный день. Фу. Представь, что тебе придётся изучать записи всех этих идиотов.

Все кивнули в знак согласия.

— Звучит не так уж плохо, — сказал Азагот. — А это значит, что есть подвох.

— О, есть одна загвоздка. — Улыбка Фалега была откровенно зловещей, и Азагот напрягся. — Выпустив всех этих демонов из Шеул-Г ра, ты нарушил баланс добра и зла между мирами. Кто-то должен навести порядок до Конца Дней, и кажется уместным, что тот, кто родился в этой катастрофе, должен её исправить.

Лиллиана напряглась, её доспехи тихо скрипнули во внезапно наступившей тишине.

— О чём ты говоришь?

— Твоя дочь, — с удовольствием сказал Фалег. — Твоя и Азагота.

Азагот почувствовал, как воздух вырывается из его лёгких, когда Уриэль продолжил:

— Азагот, твои действия обрекли её на будущее, которое она не выбирала, но, тем не менее, это благородное будущее. Она станет охотницей, которая будет выслеживать демонов, которых ты выпустил, и возвращать их души Шеул-Г ра.

— О, черт возьми, нет, — прорычал Азагот.

— Ни в коем случае. — Лиллиана повернулась к Уриэлю, и её глаза сверкнули, как расплавленное золото. — Моя дочь не будет строить планы на будущее, не прожив здесь и недели.

— Тогда Азагот должен был подумать об этом до того, как сошёл с ума, — парировал Фалег. — Дело уже сделано.

Это заявление прозвучало в зале как взрыв бомбы, и Азагот повернулся к Риверу, единственному человеку, которому доверял и который мог объяснить всю эту чушь.

— Какого чёрта?

Ривер медленно выдохнул.

— Помнишь, сразу после смерти Б аэля я предупреждал тебя не убивать Молока? Я передал тебе послание напрямую от Мойра. «Если убьёшь его, всё, что знаешь, всё, чем являешься, будет уничтожено». Помнишь? Ты изменил свою жизнь и жизни всех, кого знаешь, и даже тех, кого не знаешь. — Ривер отмахнулся от предложения Харвестер напитка, но потом передумал, взял стакан и сделал большой глоток. — Послушай, — сказал он, возвращая стакан, — я нарушал правила и влиял на жизни людей, так что не собираюсь пускать тебе в задницу лицемерный дым. Но независимо от того, сколько добра, по твоему мнению, делаешь, независимо от того, насколько считаете себя правым, всегда есть последствия.

Ярость, горячая, но бессильная, сжигала Азагота изнутри. Лиллиана тоже была в ярости, но, чёрт возьми, Ривер прав. Азагот знал, что делает, и ему было всё равно. Ничто не имело значения, кроме возвращения Лиллианы.

И он это сделал.

У него были жена и дочь, а выжившие дети были в безопасности у Ареса. К сожалению, его дочь заплатит за то, что он сделал, и он будет сожалеть об этом до конца своих дней. Но, по крайней мере, она жива.

Тем не менее, он был в восторге от перспективы того, что один из детей вырастет без предопределённой судьбы, и Лиллиана тоже была в восторге. Он всё испортил, не так ли? Он даже не хотел смотреть Лиллиане в глаза, на мгновение испугавшись того, что увидит. Что, если она не сможет простить его за это? Что, если Райка не сможет?

Лиллиана выдохнула, словно задержала дыхание, но её голос был сильным и ровным, когда она повернулась к ангелам.

— Мне это не нравится, но у нас есть годы, чтобы всё исправить. — Она ободряюще улыбнулась ему, прежде чем указать на бесконечную белизну. — Мы должны делать это отсюда? Это… что это вообще такое?

— Это тюрьма, которую мы содержим в мире людей, — сказал Фалег, обращаясь скорее к Азаготу, чем к Лиллиане. — Её местоположение держится в секрете. Особенно от таких злобных придурков, как ты.