Мрак. Сотня смертей

Акпати спустилась ко мне и молча приняла нвалийские дары. А где «здравствуйте»? А где благодарности? Обнимашки, поцелуйчики и все в таком духе? Она хоть представляет, через что мне пришлось пройти, чтобы достать эти материалы? На теле живого места не осталось. Отхваченные демонической лестницей пальцы, кажется, до сих пор сгибаются не так, как раньше.

Между нами пролетел жук, бросая красные отсветы, словно полицейская машина. Схватил с рук Акпати глаз кмина и унес его ввысь. Следом за ним спикировал еще один, забирая линзы тьмы. Третий подцепил кусок хрусталита и тяжко потащил его под потолок. Я поднял глаза, купаясь в водопаде тревожно-красного света: жуки летали по кругу надо мной, исполняя неведомый ритуальный танец.

В итоге все мои дары оказались в воздухе. Я не понимал, что происходит, и на всякий случай сделал два шага назад, чтобы не стоять прямо под гружеными жуками. В этот момент Акпати выдернула из горы две длинные кости и подняла их высоко над собой, дожидаясь, пока их не унесут жуки. За все это время она не произнесла ни слова, а я не рискнул нарушать немой ритуал и требовать положенную награду. Все-таки богиня, да еще и богиня смерти, пусть и виртуальная. Что у нее там на уме? А погибнуть от чьего-нибудь внезапного гнева я всегда успею.

По отдельности жуки шумели меньше мухи, но, собравшись в рой, загудели, как турбина.

Казалось, все пещерные светляки слетелись сюда, кружась над нами все быстрее и быстрее — закручиваясь в красный вихрь. В какой-то момент я перестал различать, где жуки, а где дары. Все смешалось в кашу, словно и светляков, и материалы взболтали мощным миксером.

У-у-у, у-у-у! — грозно завывало над головой. Представление было ярким, но только не для того, кто много лет отпахал в Сильвернесте и собственными глазами видел брачные игры ратийских темперов и даже рождение циллийских большеглазиков. Поэтому я не особо впечатлился роем кружащим краснозадых жуков. Тревожило меня совсем не это, а то, что феерия не очень-то походила на зельеварение. Ну и где, спрашивается, мое заслуженное обезболивающее?

Если сейчас Акпати сообщит, что мне опять предстоит переться неизвестно куда, то… А что, собственно, я мог поделать в виртуальной тюрьме? Только вспомнить изысканные ругательства Свэна, побухтеть недолго и отправиться в путь. Потому что я — узник, и прав у меня не больше, чем у жуказоидов, гудящих и мельтешащих под потолком.

С кузнецом и алхимиком было проще. Принес выводок украденных флэймингов, получил Агни и возможность бесплатно выковать меч. Собрал материалы для портала и обзавелся Сердцем Пустоты. Без томительного ожидания.

От молчания богини смерти, которая стояла с запрокинутой головой, наблюдая за странным ритуалом, у меня начало подгорать. Но… вроде бы действо приближалось к финалу.

Кроваво-красный вихрь ослабевал и стихал. За стенкой все еще пляшущих жуков уже можно было разглядеть поделку из собранных мной материалов. И она совсем не походила на склянку с зельем. Это была здоровущая коса — с чуть изогнутой костяной рукояткой, зеркальным лезвием и черным блестящим оком кмина, который, словно болт, скреплял на вершине лезвие и кость.

Вот это я понимаю: оружие так оружие. Тяжелое и устрашающее — не то что какая-то там дубинка. Мне эта коса точно не помешала бы в Ирейском подземелье. Наверное, выкашивать ей зомбаков и мумий — одно удовольствие. Я не отказался бы от такой смертоубийственной штуки и даже готов был ради нее на некоторое время забыть о зелье. Но, судя по всему, Акпати не собиралась расставаться со своей косой. Как только изнуренные жуки дотащили грозное оружие до рук своей мрачной и удивительно молчаливой повелительницы, она обняла ее, словно старую лучшую подругу, которую не видела много лет.

— Ты исполнил мою просьбу, грешник, — заговорила Акпати, продолжая гладить зеркальное лезвие косы. — И заслуживаешь щедрой награды. Прими этот дар. Он поможет тебе в трудную минуту.

Наконец-то, с облегчением подумал я, забирая флакон с маслянисто-бурой жидкостью.

Зелье мертвой плоти — уникальное зелье, притупляющее любую боль. По легендам, это зелье, сваренное из костей, мозгов и мяса умерших, придумала богиня смерти Инву, чтобы облегчать страдания своего верного мужа Агха, который был жаден до поединков и прочих опасных развлечений, сулящих страшные раны. Можно купить у редких торговцев за очень большие деньги. Поэтому подумайте, нужно ли это делать, так как зелье действует лишь сутки. И возможно, стоит потратить звонкие монеты на что-нибудь более полезное и долговечное.

Поучите еще! — встрепенулся я. Сам разберусь, на что и когда тратить бабки. Ясно?

Несмотря на пещерный морок и на глубокий капюшон, скрывающий лицо Акпати, я чувствовал, что она упрямо наблюдает за мной.

— Ты хорошо мне послужил, — вдруг сказала богиня смерти, лишь подтверждая мои догадки. — Поэтому я хочу предложить тебе свое покровительство, если ты, конечно, желаешь его принять.

Я вспомнил про пустующую вкладку в инвентаре, понимая, куда клонит Акпати. И подумал: почему бы нет? Надо только узнать, что я обрету и чего лишусь, если рискну согласиться.

— И что я получу за преданность? Надеюсь, бесконечный запас твоего замечательного зелья? — Я не сумел сдержать смех. — Ладно, просто прикалываюсь. Так что я реально получу за преданность?

— Любая нежить, почуяв мой дух, ослабнет. А когда твоя грешная жизнь повиснет на волоске, твое оружие станет бить гораздо злее.

— Звучит неплохо. А что потребуется от меня?

— Вера. Твоя истинная вера.

Ну этого добра мне не жалко, подумал я и все-таки решил уточнить:

— Только и всего?

— Иногда мне может понадобиться твоя помощь.

— Я догадывался. Ладно, у меня хорошее настроение. Согласен. Что мне, встать на колени или вроде того?

Акпати покачала головой, сделала шаг, вытянула руку и коснулась моего плеча. Из-под ее тонких пальцев, лежащих на моем темном оперении, засочился красноватый свет. Она стояла так близко, а свечение было столь ярким, что я наконец-то сумел разглядеть ее лицо. И обмер, когда увидел… знакомые черты.

Богиня смерти так походила на… маму, так походила на… сестру.

Глава 24. Тени прошлого

В лагерь я вернулся растерянным, угрюмым и озадаченным. То, что пряталось в тени глубокого капюшона богини смерти, ошеломило меня настолько, что я даже не помнил, как звонил в колокольчик и заходил в портал.

Жар, звуки и запахи уже привычного нвалийского летнего дня остались где-то там, в другом мире, за порогом моих чувств, уступив место тревоге и непониманию. А молодое лицо Акпати висело голограммой перед глазами и преследовало повсюду. Отпечаталось в мозгах, словно выжженное клеймо.