Мраморный меч

Ара даже немного наклонился вперед, рассматривая девчушку более пристально. Что-то в той было не так. Спустя какое-то время и несколько глотков, Ара заметил темные кудри, которая та нервно прятала под капюшоном, и голубые глаза.

Видящая.

Он впервые видел видящую так рядом. Захотелось сразу же подойти и узнать будущее, узнать, когда проявлялся ее дар. Но Ара уже захмелел. Напряжение покинуло тело, как и посторонние мысли, поэтому он даже не встал, не подошел. Лишь посмотрел заинтересованно, гадая про себя, как у нее проявлялись способности. Думал об этом он и пока смотрел, как она стремительно уходила, закинув на плечо мешок.

Алькор и Вереск тоже вскоре ушли. Только на этот раз уже Вереск недовольно хмурился и шел впереди, вел спокойно и покорно следующего за ним Алькора. Странная все же парочка. Противоречивая. Ара порой с интересом наблюдал за ними, за их странным взаимодействием, но быстро остывал.

Когда кружка вновь опустела, Ара похлопал себя по карманам. Денег не осталось и это расстраивало. Хотелось еще выпить, а еще получить удовольствие. Но девушки все в баре теперь казались какими-то страшненькими и недостойными. Поэтому, тяжело вздохнув, он неловко встал и пошел на выход.

На улице уже царила ночь, дул холодный ветер, который остужал пылающую кожу и приводил мысли в порядок. В голове все еще царил хмельной туман, ноги почти не держали и нестерпимо хотелось спать и секса. Обычно в такое время на улицах много людей, особенно женщин, которые искали приключений. Несколько таких стояли неподалеку от входа в тени и заливисто смеялись.

Нетвердой походкой Ара направился к ним и обольстительно улыбнулся, поправляя волосы.

– И что же такие красотки делают ночью одни? Я, так и быть, готов скрасить ваше одиночество.

Они резко замолчали. Одна из них придирчиво осмотрела Ару и фыркнула, вскидывая тонкую бровь.

– Милый, не твоего поля ягода. Иди проспись, а то уснешь тут на дороге.

И ушли. Это оскорбило Ару, отчего тот пнул камень и неловко пошатнулся. Удержал равновесие. Зевнул широко и медленно направился к дому. Наверняка матушка не спала и волновалась за него. Наверняка приготовила уже постель и оставила ужин. Хорошая у него все же матушка. Семья не очень, а вот матушка хорошая.

24

Она улыбнулась, когда услышала шорох листвы и треск палок. Эти звуки больше не пугали, потому что Тера привыкла и люди к ней пока не приходили. Еще она их уже различала. Под тяжелой поступью мужиков, листья шелестели долго, ветки всегда хрустели громко и не по одной, по деревьям скакали белки и в воздух взмывали встревоженные птицы. Обычно люди всегда шли медленно и осторожно, скрывались. Поэтому после какого-то шума они затихали, выжидали и шли дальше, но все равно попадались. Так делали мужики и женщины, походка у которых на первый взгляд казалась легче, но лес Теру оберегал. Всегда предупреждал об опасности.

Сейчас листья шуршали коротко и шум стремительно приближался. Значит кто-то бежал, незнакомый человек или зверь имел маленькую массу тела. Поэтому Тера не отвлеклась от свежевания кролика, лишь посмотрела на окно, когда треснула палка почти у кромки леса.

В открытую дверь, рядом с которой она стояла, ворвался поток воздуха, а вместе с ним и полупрозрачный, но очень счастливый Мино. Он залаял, пригнулся на передние лапы и задорно завилял хвостом, вызывая улыбку. Перед ней стоял не тот пес, который рычал на незнакомых людей, который бросался и ломал руки, вгрызался в горло. Не та собака, которую боялись в Яме, которая ела потроха и другие органы, которые сама Тера отбрасывала за ненадобностью. Жуткий, полумертвый пес, который с каждым днем становился все прозрачнее, у которого едва заметно светилась шерсть и глаза. Мино, который подобно Минотавру, защищал ее и их временное убежище, пробрался к ней, отдав за это жизнь.

Его верность умиляла и приносила давно забытое ощущение безграничного счастья. Потому что у Теры был тот, на кого она могла положиться. Ее самый верный и единственный союзник. Только это уже делало ее счастливой. Благодаря этим мыслям она засыпала и просыпалась без страха, хоть и держала под рукой оружие. Потому что люди о ней не забывали и до сих пор присылали отряды рыцарей в доспехах, которые не пасовали перед мощью Мино.

– Родной, – она улыбнулась широко и погладила Мино между ушей, ощущая уже привычную прохладу. На его шерсти остались бурые разводы, которые напомнили о том, чем она занималась все это время. – Я тебе оставила самое вкусное. Они еще теплые.

Ощущение теплой крови, вид распотрошенного животного больше не доставляли дискомфорта. Ее не рвало от отвращения. Как первые дни, внутри не разливалось чувство стыда и вины за убийство неповинных животных. Тере быстро пришлось усвоить простую истину: либо ешь ты, либо едят тебя. Круговорот жизни. Она ела животных, потому что овощи усваивались быстро, а чувство голода и пустоты в желудке медленно нарастало.

Ей вновь хотелось есть. И мясо животных, которые иногда попадались в капканы, не насыщало, а больше раззадоривало. Стало все сложнее сдерживать себя, когда в лесу находились мертвые люди. Кто-то попадал в ловушки, некоторых убивал Мино или другие звери, а кого-то специально приводили в лес и убивали. Несколько раз за это время Тера находила задушенных женщин в разорванных платьях со странным засохшими корочками чего-то полупрозрачного на теле. Эти следы она знала хорошо, поэтому обмывала их тела и хоронила неподалеку от клена, делая самодельные кресты из палок и веревки.

Плутавших по лесу женщин Тера не трогала.

Она им сопереживала и никогда не убивала. Даже Мино не позволяла, руку не поднимала, лишь использовала свои странные способности, и они спокойно уходили обратно. После нескольких раз женщин отправляли все чаще, наивно полагая, что они ее достанут. Однако женщины оказались более внушаемы, они слушали ее беспрекословно и, по сути, не хотели ее смерти. Они хотели спокойствия и безопасности. В этом Тера их понимала, потому что хотела того же.

Рядом тонко заскулил Мино, привлекая к себе внимание. Тера передернула плечами и посмотрела на пса с бурыми следами возле пасти. В последнее время она все чаще уходила в свои мысли, иногда даже путала реальность с вымыслом, отчего становилось страшно. Наверное, не будь рядом Мино, она б давно сошла с ума.

– Весь испачкался. Пойдем, умоемся, я тоже закончила.

Положив мясо в большую миску, она вышла из дома, ощущая приятную вечернюю прохладу, и пошла на задний двор, где стоял небольшой колодец и бочка с водой. Воду в бочке Тера меняла редко, чаще всего набирала воду из колодца. Она и сейчас вытянула ведро, наполненное наполовину холодной водой, вымыла руки с лицом сама, ощущая ноющую боль, отмыла голову Мино и вылила оставшуюся воду на грядки.

К сожалению, овощи росли медленно и словно нехотя, как и картошка. Тера спокойно относилась к жаренному и вареному мясу, иногда ела сырое, с кровью. Порой она не ела днями, потому что не хотела, но взгляд то и дело по привычке цеплялся за продукты, а точнее за их отсутствие. Поэтому ей вновь хотелось ощутить вкус картофеля или хрустящих овощей, просто чтобы почувствовать себя живой.

Ведь таковой Тера себя уже не считала.

Последний человек, который пришел к ней в поисках славы и крови, проговорился, что никого подобного в их мире раньше не было. Он же и рассказал, что в их мире была магия, но церковью она пресекалась и поэтому даже если у кого-то просыпался дар, они молчали и его не использовали. Она оказалась первой за сотни лет, кого никто не знал. Под гипнозом он проболтался и о том, что существовало какое-то пришествие, благодаря чему в их мире появилась церковь и новый автор. Кто такой этот автор Тера так и не узнала, потому что мужик сбрасывал с себя ее чары, вновь хватался за короткий меч. Лишь усилием воли его удалось уговорить молчать о произошедшем и спокойно уйти.