Мститель

— Хотел убедиться, что у тебя всё в порядке — ты отключила телефон, — напряжённо отзывается Стрельцов, даже не глядя в мою сторону.

Всё это время он настойчиво сканировал взглядом Егора, будто оценивал… соперника; который, к слову, вдруг как-то резко напрягся — не знаю, что он там увидел — и отодвинул меня чуть в сторону, спрятав за свою спину; полагаю, моё «фамильярное» отношение тоже не укрылось от него — чтобы называть человека вдвое старше тебя на «ты», надо быть либо последним хамом, либо состоять с ним в близких отношениях.

Но на поведение Егора мне только осталось закатить глаза — детский сад, не иначе.

— Со мной всё в порядке, Дим, — мягко улыбаюсь ему, а Егор, кажется, напрягается ещё больше.

— Я просто ехал мимо и решил зайти, — по-прежнему испепеляя глазами Корсакова, отвечает Демьян, а меня это начинает бесить.

Отпихиваю Егора в сторону и становлюсь в аккурат между ними, потому что они — уже не маленькие мальчики в детском саду, а я — не единственная игрушка на всю ясельную группу.

— Может, хватит? — спрашиваю раздражённо. — Егор — это Демьян, мой начальник и старый армейский друг отца; Демьян — это Егор, мой…

— …будущий муж, — не без предупреждения и угрозы в голосе перебивает меня Корсаков, и мне чудом удаётся не уронить собственную челюсть на пол.

Демьян понимающе хмыкает — мол, сам был молодым, понимаю, куда ты клонишь

— и его взгляд перестаёт быть таким колючим.

— Где твои родители? — уже мягче спрашивает он, посмотрев — о Боже, неужели! — на меня. — Хотел обсудить с твоим отцом нашу встречу с боевыми товарищами.

События, развернувшиеся в квартире несколькими минутами ранее, вновь резво вспыхивают в памяти, заставляя тяжело вздохнуть, и вот я снова чувствую на себе руки Егора вместе с его молчаливой поддержкой. Сжимаю зубы, потому что надоело распускать нюни — даже Яна вела себя сдержаннее, а ведь мы всегда одинаково на всё реагировали!

Ну или мне так было проще принимать собственную слабость…

— У нас тут сегодня развернулась драма, достойная пера Тургенева, — вздыхаю.

Но углубляться в подробности не собираюсь: неважно, насколько хорошо я успела узнать Демьяна, и что он — друг отца; такие вещи касаются только членов моей семьи и парня, стоящего позади и не сводящего подозрительного взгляда со Стрельцова.

Однако голос неожиданного гостя, видимо, услышал и отец, потому как уже через минуту он пожимал руку друга, но без особого энтузиазма — практически на автомате, натренированным за долгие годы дружбы движением. Они оба скрываются на кухне, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь, и о чём-то в полголоса беседуют. Я прислоняюсь спиной к груди Егора, который прячет меня в надёжном кольце своих рук, и утыкаюсь носом в его щёку.

— Будущий муж, значит… — фыркаю. — Не знала, что ты такой ревнивый.

— Ты даже не представляешь, насколько, — подтверждает он, целуя меня в лоб. — Но вообще-то я не шутил.

Замираю настолько резко, что, кажется, даже мыслительный процесс в голове немного подтормаживает. Разворачиваюсь в его руках, и, должно быть, на моём вытянувшемся лице отражается гораздо больше эмоций, чем человек в принципе может испытывать, потому что Егор громко и заразительно хохочет.

— У тебя такое лицо, будто я попросил тебя сплясать на раскалённых углях, — он ерошит пальцами мои и так спутанные волосы. — Мне казалось, что все девчонки только и мечтают, как бы окольцевать какого-нибудь бедолагу.

Теперь смеюсь уже я.

— Ты самый тот бедолага, ага, — выразительно осматриваю его целеустремлённый вид, приправленный шикарным телом, сногсшибательным обаянием и невообразимым шармом. Складываю руки на груди. — Между прочим, это ты ляпнул про мужа, я тебя за язык не тянула.

— Всё верно, ты тянешь меня за кое-что другое.

Он вдруг становится таким серьёзным, когда берёт мою правую руку и прижимает её к своей груди — там, где бьётся сердце; под моей ладонью оно стучит совсем не ровно и спокойно, а так, будто он только что пробежал стометровку на время. Не замечаю, как учащается моё дыхание, а пульс подстраивается под сердце Корсакова, но когда он прикладывает свою ладонь к моей груди, наши сердца уже бьются в унисон, напоминая работу шестерёнок в давно отлаженном механизме. Мне так тепло, спокойно и надёжно рядом с ним, но я отчего-то все равно не могу воспринимать его слова про «будущего мужа» всерьёз, хотя в серьёзности и глубине его чувств не сомневаюсь ни капли.

Мы так и стоим, пока наши сердца не прекращают свою сумасшедшую гонку, опьянённые близостью друг друга, и вот Егор нежно целует меня в висок.

— Ну как, успокоилась? — слышу его тихий шёпот и понимаю, что он совсем не сердце имеет в виду.

Снова вздыхаю, понимая, что оттягивать сложный разговор нет смысла, и прислушиваюсь к собственным ощущениям; не могу сказать, что я прям вот так просто взяла и приняла всё как есть — перед этим нужно как следует во всём разобраться. Но более-менее рационально и трезво мыслить могу; достаточно рационально, чтобы понять, что в этой ситуации нет иных виноватых, кроме недопонимания и неумения слушать и слышать друг друга. В конце концов, никто из нас ведь не знает, что тогда случилось с Василисой (назвать её мамой пока язык не поворачивается), куда делись они с Олесей, и за что именно она так со мной поступила. И до тех пор, пока я это не выясню, судить о ситуации дальше попросту глупо.

Поэтому на вопрос Егора я твёрдо киваю и вопросительно смотрю на него; теперь вздыхает уже он, но тянется в карман за ключами от машины и лукаво ухмыляется.

— Я буду там с тобой, даже если ты захочешь поговорить с ней один на один, потому что кто-то должен будет нажать за тебя на педаль тормоза, если тебя вдруг занесёт.

Снова киваю и плетусь в комнату Яны — близняшку это касается не меньше, поэтому будет лучше, если мы не станем повторять ошибки прошлого и всё сделаем вместе.

Сестра сидит на постели и испепеляет стену невидящим взглядом — при этом даже не моргая; на моё появление не реагирует совершенно, и я понимаю, что она в очередной раз ушла куда-то в себя; молча, без всяких скандалов, после любого стресса она просто «пропадает» — закрывается где-то внутри, и иногда до неё не достучаться. И мне кажется, что это много хуже, чем если бы она билась в слезах и истерике.

Яна ожидаемо соглашается, но перед тем, как выйти в коридор, копирует меня и снова звонит Андрею — чтобы он был рядом.

Поместиться в «BMW» Егора втроём не было возможности, поэтому Яна села в свою машину, и я начала переживать, чтобы в дороге она не утратила концентрацию, потому что если она задумается о чём-то и перестанет смотреть за дорогой — боюсь, случится авария.

— Может, я поеду с близняшкой? — спрашиваю парня, когда мы оба уже пристёгнуты.

Егор кидает быстрый взгляд в зеркало заднего вида и отчего-то хмурится.

— Только за руль сядь сама, хорошо? — спрашивает он, и мне становится понятно, что он заметил что-то на её лице; что-то такое, что натолкнуло его на те же мысли, которые одолевают и меня.