Муаллим

Школа функционировала словно вопреки логике и здравому смыслу. Вместо того чтобы сосредоточиться на по-настоящему важных делах, Максиму приходилось биться с потоком иррациональных трудностей, подобных проблемам-нелепицам из историй Франца Кафки. Электронный документооборот директора, куда поступали письма от местного Управления образования, ежедневно ломился от абсурдных поручений. И каждое новое цифровое послание с порцией «нарезанных» чиновниками задач было как будто выдумано очередным дорвавшимся до власти и окончательно сбрендившим графоманом-шизофреником.

«Подать план наполнения школьного бюджета за счет платных услуг на ближайшие три года», «направить список принимаемых мер по повышению эффективности образовательного процесса на 15 %», «подготовить сведения об улучшении качества учебных мероприятий», «предоставить прогнозные данные выступления учащихся на городских олимпиадах с обязательным повышением результатов по отношению к прошлому году»… Максиму каждый раз приходилось пересиливать себя, чтобы с раздражением проглотить новый входящий приказ, а не написать адресанту в ответ короткое сообщение, посылая его к чертовой матери.

Но не только Управление образования стремилось выпить из Максима всю кровь. Параллельно на директора со всех сторон давили бесконечные экспертизы и проверки всевозможных ведомств – от пожарных и эпидемиологических служб до потребительского надзора. И каждый мелкий клерк, проводивший очередную инспекцию, считал своим долгом выявить в школе хоть какой-то недочет.

Реальность быстро разрушила оптимистичные ожидания Максима, надеявшегося на скорые и успешные проявления результатов своей работы. С самого начала он полагал, что опыт в бизнесе поможет выстроить внутри школы четкий механизм взаимодействия всех и вся, отладить шестеренки этой организации, сделать её функционирование максимально результативным. Максим думал, что сумеет играючи разобраться с трудностями, о которых предостерегали Андрей, Марина и другие работники системы образования – и это оказалось одним из крупнейших заблуждений в его жизни. Заняв кресло директора, Максим вместо новаторства и каких-либо позитивных изменений лишь еле-еле успевал «латать дыры» и разгребать каждодневные неприятности, дабы школа могла хоть как-то существовать.

Где-то в глубине души Максим уже начинал жалеть о своей безумной авантюре стать здешним руководителем. Но отступать теперь было поздно. Бросать дела на полпути он уже давно разучился.

– Твою-то мать, – тихо, почти шепотом, чтобы никто случайно не услышал, выругался Максим. Он дочитал очередное письмо с кучей поручений, а затем оторвал взгляд от монитора и прислушался.

В первый раз он слышал, как здание школы наполнялось шумом. Из холла долетали непривычные для уха Максима детские возгласы и смех. Поначалу звуки были тихими и приглушенными, но с каждой минутой нарастали подобно морской волне, делаясь громче и громче. От этого гомона Максим на мгновение растерялся: никогда прежде ему не доводилось даже общаться – а уж тем более тесно работать – с детьми, и перспектива вынужденного ежедневного контактирования с кучей учеников вызвала у Максима легкую нервозность.

– Школа просыпается, – Марина заметила волнение на лице директора и улыбнулась. Что бы она ни говорила, но на самом деле начало учебного года вызывало в её сердце искреннюю радость. – Кстати, спасибо за отмену линейки. Все преподаватели вздохнули с облегчением, когда узнали, что никаких официальных мероприятий первого сентября не будет.

– Не за что, – снова уткнувшись в экран ноутбука ответил Максим. – Я ведь и сам когда-то был школьником и прекрасно помню весь этот ежегодный фарс. Никому не нужные построения на улице, речи, выступления, во время которых все ученики мечтали лишь о том, чтобы этот балаган поскорее кончился. Тупее ничего и придумать было нельзя. Едва ли подобная канитель могла нравиться и учителям, правда?

– А ты неплохо улавливаешь чаяния преподавателей, – со смешком сказала Марина.

– Люди есть люди, – ответил Максим. – Никто в здравом уме не любит пустую трату времени. Думаю, пусть лучше учителя пообщаются со своими учениками в классах, без лишней помпы и шумихи.

– В этом ты прав на все сто процентов, – согласилась Марина.

Максим глубоко вдохнул и внезапно уловил сладковатый цветочный запах, исходивший от многочисленных принесенных в школу букетов.

– Тоже чувствуешь? – Марина последовала примеру директора и полной грудью втянула в легкие воздух. – Так пахнут траурные венки по нашему отпуску.

Но Максим её не услышал. Все его мысли в тот момент устремились глубоко в прошлое. Он вспомнил приятный миг из своего детства, когда мать, нежно сжимая в руке его крохотную ладонь, впервые привела Максима в школу.

«Вон твоя учительница, – сказала мама, передавая сыну огромную охапку цветов и одновременно показывая на пожилую, седовласую женщину. – Пойди, поздравь её с праздником».

С трудом удерживая букет, который был чуть ли не больше него, Максим подошел к учительнице, пробубнил невнятные поздравления и протянул ей цветы.

Это были светлые, приятные и очень теплые дни его жизни. На улицах Душанбе тогда царил мир, Максим не ведал бед и печалей, будущее казалось ему радостным и безоблачным.

А главное – мама тогда ещё была жива.

Из мимолетных грёз Максима вырвал громкий, протяжный звонок, разлетевшийся из висевших по всему зданию динамиков и оповещавший о начале занятий. От неожиданности директор даже вздрогнул, чем тут же вызвал улыбку на лице сидевшей рядом коллеги. Ученики и учителя потянулись в классы, и очень быстро вездесущий шум и суета сменились спокойствием и мертвой тишиной.

Марина подобрала со стола лежащий перед ней телефон и, включив экран, тут же недовольно цокнула языком.

– Вот черт, – выругалась она. – Не заметила сообщения от Зины Латышевой. Она зацепила бампером чью-то машину на парковке у дома. Стоит теперь и ждёт приезда полиции. Нет чтоб позвонить – она сообщения в мессенджере пишет, дурында.

– Латышева – это которая молоденькая учительница истории? – уточнил Максим. Пока что он ещё не успел выучить назубок имена и фамилии всех работников.

– Да. А у неё сейчас как раз должен начаться классный час в десятой группе. И заменить, как назло, некем. Похоже, придется идти и самой отдуваться, а у меня других дел по горло.

Она уже приготовилась встать с места, но Максим поднялся первым.

– Давай лучше я.

– Ты? – удивилась Марина.

– А что? – улыбнулся Максим. – Это ведь классный час, а не урок по высшей математике. Пообщаюсь с ребятами. Попробую, как мы там писали в бумагах для Управления образования, «поспособствовать формированию у учащихся правильной системы отношений к обществу и окружающему миру».

Собеседница пожала плечами.

– Ну, если хочешь, – ответила Марина и посмотрела на расписание занятий, лежавшее под стеклом на её столе. – Тогда ступай в кабинет 304. И ни пуха тебе.

– К черту, – ответил Максим, вышел из-за стола и впервые в жизни направился на школьный урок в качестве учителя.

В голове директора отчетливо зазвучали сказанные Андреем слова: «Однажды тебе придется вкусить всю прелесть учительской работы». В тот раз Максим отнесся к предсказанию без особого доверия. Но Андрей оказался прав: новому главе школы очень быстро пришлось принять неизбежное и на некоторое время стать-таки педагогом.