Муданжские зарисовки

— Я кинулась за ним, — продолжала Ютта, утирая запястьем капающую на лицо с волос воду. — Но он нырнул и… вынырнул с акулой.

— С акулой, — повторил Кир. — На пляже.

Ютта кивнула.

— Они тут водятся, правда, небольшие. Всего в два раза больше него. Вот за акулий хвост его и вытащили, а потом, пока он её ел, я сбегала купила шлейку.

— Шлейку, — ухмыльнулся Кир, потрясённый идеей вывести котёнка в город без поводка. — На разумное существо?

Ютта беспомощно вздохнула.

— Но он же не слушает вообще! Надо его хоть дрессировать! Я его даже по имени позвать не могу!

Кир вздохнул, хотя и не смог сдержать злорадной ухмылки.

— Дрессировать? И, может быть, держать в вольере?

Ютта совсем сникла. Кир дотянулся и погладил её по руке одним пальцем, как пугливого зверька. Котёнок попытался взмыть на лиственницу, но Киру удалось его отвлечь, пнув шишку.

— Я вообще хотел тебе предложить придумать ему прозвище.

— Да? — Ютта покосилась на него. — Как-то непохоже было.

— Ну ты так на меня накинулась с первой минуты, я растерялся, — признался Кир. — Уезжали, вроде всё было хорошо, а тут…

Он споткнулся о поводок, и Ютте пришлось его придержать, потому что котёнок успел обмотаться вокруг его ноги дважды, стоило отвернуться.

— Ну ты ничего не объяснил про него, — пожала плечами Ютта. — А я же про них ничего не знаю…

Они остановились перед крыльцом, нерешительно рассматривая друг друга, пока котёнок занялся подкопом под живую изгородь.

— Давай… — сказал наконец Кир, — давай завтра утром пойдём купим тебе одежды? Мне кажется, у тебя там выживших нет.

— Опять будешь мне голову дурить распродажами? — хмыкнула Ютта. — Я сама виновата, а теперь ещё владельцу дома за ущерб платить.

— Виновата, — довольно согласился Кир. — И в качестве наказания ты позволишь мне купить тебе одежды. Вот прямо стиснешь зубы и молча стерпишь эту несправедливость.

Ютта сощурилась на него.

— Напомни-ка, зачем ты его сюда приволок?

Кир пожал плечами и позволил котёнку утянуть себя на поводке за дом.

Письмо

— Ты можешь это прочитать?

Алтонгирел протянул Азамату лист рыхлой, как будто самодельной бумаги, исписанный мелким почерком. Азамат сначала нахмурился, а потом задрал брови так, что его лоб некрасиво сморщился.

— Ничего себе…

Он не глядя протянул руку к пиале и отхлебнул ещё чаю, не отрывая взгляда от письма. Алтонгирел закинул в рот ещё парочку сушёных слив. Налегать на них особо не стоило, у Алтонгирела от них случались проблемы с пищеварением, но устоять было очень тяжело. Всего парочку-то можно, ничего страшного…

Азамат меж тем встал и пошёл перебирать книги на полке, наконец вытащив старую электронку в кожаном чехле, после чего закопался в неё, просматривая там какие-то репринты.

— Это письмена времён Императора Огыра Исполина, — наконец заключил он. — Где ты их взял?

— Айша приволокла, — вздохнул Алтонгирел. — Подробнее не признаётся. А что там написано?

Азамат потёр губу и снова зарылся в электронку. Там он нашёл словарь. Положив рядом планшет, он принялся выводить стилусом по экрану слово за словом. Алтонгирел пытался читать вверх ногами, но планшет превращал рукописные слова в печатные, и Алтонгиерла замутило от мельтешения. Вздохнув, он съел ещё пару слив из вазочки, а потом отодвинул её подальше на всякий случай.

Азамат же с каждым словом хмурился всё сильнее.

— Напомни-ка мне, — произнёс он задумчиво, — во времена Огыра бывали женщины-духовники?

— Нет, — удивился Алтонгирел. — С чего бы? Это ж уже исторические времена, после объединения Муданга и возвышения ахмадхотского Совета. Тогда уже никто и не помнил о таких практиках, я думаю.

Азамат рассеянно покивал.

— В таком случае, известна ли тебе знающая по имени Удчимиг?

— Не-ет, — протянул Алтонгирел в озадаченности. — В этом документе говорится о такой?

Азамат распрямился и развернул лист к Алтонгирелу, ткнув пальцев последнюю строчку.

— Она автор этого письма. Почерк у неё так себе, но из того, что я могу разобрать… и перевести, потому что некоторых слов в словаре нет… В общем, похоже, что это девочка лет двенадцати, которая только что поступила в обучение к знающему. О чём она с восторгом и в подробностях рассказывает своей подруге. Ну или другу. Я, честно говоря, не знаю, Отобон — это женское или мужское имя?

Алтонгирел скривил губы.

— С какой стати мне знать какую-то древнюю знающую?

— Ну, видишь ли… — Азамат снова пробежал глазами письмо и свои заметки. — Она пишет, что в учение её взяли, потому что она квазар.

Мужчины переглянулись. Шансов, что история не сохранила имя знающей с силой квазара, даже и со времён Огыра, было не так чтобы много.

— Конечно, — вздохнул Азамат, — всегда может быть, что с ней что-то случилось вскоре после написания этого письма, так что она не оставила по себе памяти.

Алтонгирел сглотнул. Что могло случиться с маленькой знающей, владеющей огромной силой? Кто-то перетрусил да прирезал во сне. Откуда только Айша выкопала это письмо?..

Азамат меж тем снова углубился в планшет. Алтонгирел заметил, что он ищет по именам: сначала девочку, потом неизвестное Отобон. Если с Удчимиг всё было понятно — «звёздное украшение», типично женское имя, то Отобон — «сияющий», было старым словом, которое Алтонгирел знал только из древних текстов, но не как имя. Могла быть и кличка, конечно. Хотя давать кому-то кличку на древнем языке… Но кто их там знает, во времена Огыра-то!

— Удчимиг полно, — заметил Азамат. — Почти в каждом поколении появляется. А вот Отобон… — Он потыкал в экран ещё. Алтонгирел наблюдал, как он разворачивал разделы за каждый гольп со времён, когда древние муданжцы начали вести учёт имён. Ноль результатов, ноль результатов, ноль результатов… Отобон.

— О.

Они оба уставились на единственную запись, относящуюся к нынешнему гольпу. Более того, номенографическая справка ясно указывала: имя дано впервые. Четырнадцать лет назад, мальчику, родившемуся на Орле.