Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук

Эти интеллектуальные отходы, засоряющие ложной риторикой область глубинной психологии, – проявление комплекса неполноценности по отношению к естественным наукам. Я считаю более продуктивным принять как факт, что глубинная психология не является естественной наукой, никогда ею не была и не будет. Она была, есть и останется одной из гуманитарных наук. Подражание естественным наукам, язык гипотез, устаревшие абстрактные понятия, искусственная сложность (когда настоящая-то сложность свойственна душе), битвы между школами (скрывающие войну между Эго) – всему этому придет конец, когда глубинные психологи оставят язык догм и заговорят на языке, обращенном к чувствам. Теории, заимствующие естественнонаучный язык, но не обладающие строгостью научного подхода, бесполезны и для науки, и для литературы.

После затянувшейся почти на сто лет попытки доказать правоту психоаналитических теорий или их опровергнуть глубинным психологам не остается ничего другого, как принять во внимание вывод, сделанный их собственным сообществом исследователей. Бывший президент Американской психиатрической ассоциации Алан Стоун, профессор права и психиатрии на факультете права и медицинском факультете Гарварда, в своем программном обращении к Американской академии психоанализа в 1996 г.⁶ выразил общее мнение: глубинная психология относится к искусству и гуманитарным наукам, но не к естественным наукам или медицине. Он не уточнил, к какому именно искусству, к какой именно гуманитарной науке, но в заключение сказал, что «психоанализ сохранится в популярной культуре как нарратив, с помощью которого мы понимаем жизнь и размышляем о ней как духовном приключении», то есть, по мнению А. Стоуна, психоанализ выживет как мифология (этого понятия, правда, он не называет). Мифология – это именно «нарратив, с помощью которого мы понимаем жизнь и размышляем о ней как духовном приключении».

Глубинные психологи, как и их пациенты, могут снова взяться за дело, чтобы обрести большую психологическую мудрость и философскую отточенность, научиться вдохновлять своей риторикой и возобновить свою связь с искусством. Мы можем, наконец, прекратить попытки лечить то, что не лечится, чинить то, что непрерывно меняется, и одерживать верх над соседями (учеными). У глубинной психологии есть своя ниша – искусство создания виртуальной реальности. У нее нет нужды подбрасывать свои яйца в чужое гнездо. Как не отрицается научный прогресс в медицине, так не отрицается и то, что богатство культуры зиждется на гуманитарных науках, которые развивают способность смотреть вглубь. Глубинная психология есть не что иное, как глубокое размышление о жизни души, относящееся к искусству и гуманитарным наукам.

Школы, ярлыки, эго, авторские права, деньги

При попытке дать определение «глубинной психологии» сбивает с толку, помимо прочего, то обстоятельство, что за последние десятилетия рухнули теоретические границы между ее школами, объединяющими последователей Фрейда, Юнга, Адлера, Райха, Ранка, Лакана, Хиллмана, Кляйн, Биона, Винникотта, Боулби и Кохута. Это произошло под влиянием круга эклектиков-практиков, интересующихся бессознательным измерением души, но отвергающих теоретическую строгость отцовоснователей. Учебные институты, распахивая двери социальным работникам, педагогам, философам, укрепили атмосферу открытости. Так как этих новых практиков обучают не одному, а разным подходам, то традиционное различие между психотерапией и психоанализом тоже стирается. Многие выпускники таких институтов не хотят вешать ярлык на подход, в котором они работают, желая избежать оттенка культовости, присущего отдельным психологическим школам, созданным отцомоснователем («Вы фрейдист или юнгианец?») или матерью-основательницей («Может быть, вы кляйнианец?»).

В соответствии с деконструктивистской моделью психотерапия, опирающаяся на метод глубинной психологии, появляется под разными именами: психоаналитическая терапия, психоанализ, психологический анализ, аналитическая психология. Для простоты, когда нам надо исследовать различие между школами (как, например, между строго юнгианским подходом и постъюнгианским архетипическим методом), я предпочитаю помнить о теоретических нюансах в образе мысли, а не цепляться за различия между вывесками.

Само слово «психология» окружено туманностью не меньшей, чем понятие «глубинная психология». Студенты первых курсов психологических факультетов бывают озадачены тем, что это слово может быть присоединено почти к любому направлению, любой проблеме и дисциплине. Возьмите слово «нейро» и добавьте «психология» – получите «нейропсихологию», которая однозначно является наукой. Однако так же можно обойтись и со словами «спорт», «музыка», «родительство», «старение» и, добавив слово «психология», получить еще четыре психологии: спортивную психологию, психологию музыки, психологию родительства и психологию старения. Очень легко заметить, что некоторые из этих направлений имеют вполне научные основания: нейропсихология и нейропсихологическая оценка нарушений памяти (амнезий); когнитивная нейропсихология и оценка нарушений речи и языка (афазий); нейропсихологическая реабилитация; психология трудностей в обучении (например, дислексии); психология моторного развития; экспериментальные исследования в клинической и социальной психологии; клиническая диагностика и лечение; психопатология развития и геронтология; статистические исследования нарушений психического здоровья.

Также достаточно просто определить направления психологии, которые принадлежат к смешанной категории «социальных наук»: бихевиориальное и когнитивное развитие; социальная психология (межгрупповое поведение, групповая динамика, исследование действия, изучение участия, установки и убеждения, гендерная идентичность, гендерные роли, делинквентность, предубеждения, стили лидерства, социальная психология организаций, вербальная и невербальная коммуникация, самоидентификация и социальная идентификации; психология развития детских привязанностей (детство, юность, взрослый возраст, развитие на протяжении всей жизни, переходные периоды, старение); сравнительная и межкультурная психология; психология духовного развития; психология поведения животных; экономическая психология; политическая психология, спортивная психология.

Наконец, существуют направления психологии, которые читаются, как эссе в традициях гуманитарных наук, хотя многие из их авторов по-прежнему цепляются за риторику, свойственную социальным наукам. К ним относятся экологическая психология, феминистская психология, эволюционная психология, психология религии, психология музыки, трансперсональная психология, экопсихология, фрейдовский и постфрейдистский анализ, юнгианская и постъюнгианская аналитическая психология, имагинальная психология, архетипическая психология.

Новые «психологии» возникают ежедневно. Часто это не более чем попытка автора с чрезмерно раздувшимся Эго продать новый, замаскированный под психологию брэнд, но иногда можно встретить и в самом деле новое направление, отвечающее потребности лучше понять взаимосвязь психики и тела. Каждый год выходят новые издательские каталоги, составители которых пытаются как-то упорядочить психологические жанры. Студенты поглощают все это с тем, чтобы впоследствии создать собственное «меню» из различных подходов⁷.

Это многообразие можно считать побочным продуктом растущей психологической индустрии, но это также сигнализирует о поворотном моменте в истории психологии. Я верю, что в будущем у различных психологических направлений будет более четкая идентичность: с одной стороны, это будут направления, принадлежащие к естественным наукам, а с другой – те, что относятся к наукам гуманитарным и посвящены тому, как стать мудрее. Богатство любой культуры настолько очевидно опирается на прогресс науки, что мы перестали придавать значение другим разновидностям прогресса. Тем не менее история показывает, как достижения в гуманитарной области определяют качество нашего бытия, потому что наделяют способностью глубоко задумываться о природе вещей. Глубинная психология как теория как раз и является глубоким размышлением о душе.

Что есть глубина, когда речь идет о психике?

Сила воздействия глубинной психологии основана на а) идее, б) технике и в) качестве присутствия. С идеей все просто: если я как пациент отказываюсь исследовать миф, который организует мое восприятие, я живу в режиме автопилота, не зная, куда я лечу. В результате я, возможно, приземлюсь в долине разочарований. Анализ может помочь мне осознать, как работает управляющий моим полетом навигатор. Техника тоже довольно проста, хотя в ней необходимо как следует попрактиковаться. Терапевт/аналитик слушает внимательно, с уважением и без оценок. То, что он говорит, не должно вызывать сопротивления у пациента. Есть другие техники, например, активное воображение и анализ сновидений, но они работают только в том случае, если терапевт правильно слушает и говорит.

Третий элемент – качество присутствия – не так прост, как два предыдущих. Это невидимое и исключительно важное свойство, почти не поддающееся определению; его трудно приобрести. Качество присутствия отличает талантливого терапевта от посредственного. Это неуловимое свойство – часть того, что делает терапию искусством, искусством видения сквозь внутренний фильм, проецирующийся на душу. Владение этим искусством предполагает наличие тонкого чутья, распознающего ложь пациента самому себе, чуткого слуха, не пропускающего дрожь в его голосе, умение интуитивно угадывать то, что неизвестно даже самому пациенту, сострадательное сердце и ум, способный увидеть лейтмотив разыгрывающейся драмы. Нет нужды говорить, что аналитик должен уметь определять такие моменты и в своей жизни.