Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Скоро мы увидели его товарищей. Плотные молодые мужчины. Они сказали жителям:

– Ставьте ведра у колодца и уходите. Мы воду нальем. Каждому по два ведра. Потом заберете! Не рискуйте! Рядом прикрытия нет!

Колодец действительно расположен так, что подъезд ближайшего дома далеко. Шагов семьдесят. Все стояли в подъезде. Боевики налили воду. Когда разливали – повторяли слова: “Биссми Ллахи!” (Ради Аллаха!) Среди них есть голосистый парень! Это он читает азан (призыв к молитве). Чудный, высокий голос! Мужчины рассказали:

– Когда мы пришли в ваш район, поселились в большом четырехэтажном доме. Но, осмотревшись, решили: надо держаться дальше от людей. Слишком много жителей! Потому ушли в частный сектор. У нас есть котел, тепло. Есть подвал. И если случится решающий бой – он будет безопасным для мирных жителей.

Наверно, по этой причине мы не видели их.

Баба Стася долго благодарила помощников, называла их “родненькими сыночками”. Мама шепнула мне:

– Вчера, когда Стася увидела парня – самого молодого и веселого, она пожелала ему смерти. Показала кулак за его спиной. Бурчала: “Не все еще подохли?!” А сегодня? Видишь, как кланяется!

Я увидела: на пальце правой руки у Стаси было обручальное кольцо. То самое! Снятое с пальца Раисы. Женщины, что погибла на молитве, когда нас бомбили.

– Это похоже на правду! – ничуть не удивилась я.

Будур

07.01.

Сегодня совпадают два светлых праздника! Православное Рождество и волшебная ночь перед Ураза-Байрамом.

Завтра – Ураза-Байрам. Завтра следует угощать гостей и не запирать дома. Двери мы давно не запираем – боимся сгореть. Жаль, угощать людей нечем. Лук закончился. Мука осталась самая гнилая, на дне мешка.

Сегодня с утра не выйти. Минометом бьют по двору. Временами “работают” пушки. Танки видны на холмах. Они и с одной, и с другой стороны. Мы – посередине. Квартиры горят. Здорово грохнуло во дворе. Закричали. Мама вылетела в подъезд. Четверо мужчин в военной форме с ведрами шли в сторону колодцев.

– Вы куда?! – заорала мама. – Бесстрашие показывать? О женах, о матерях не думаете? Переждите в подъезде!

Обстрел усилился. Попадания во двор стали частыми. У бабушек-соседок все чаще раздавались взвизги и крики. Мама вышла, постучала к ним в дверь, позвала к себе. Уложила соседей в нашей коридорной нише.

Мужчин из подъезда мама пригласила в комнату переждать стрельбу. Они вошли. Удивленные. Нерешительные. Спросили, как у нас дела с едой. Мама молча показала на пустой мешок, в котором на дне отсырела мука. Боевики предложили:

– Через дом за подъездной дверью стоит мешок муки! Вечером заберите себе.

Мама обрадовалась:

– Вы нас спасли! Мы голодаем. Парень, что помогал нам медикаментами и продуктами, ушел. Положение таково: нас двое. Ноги у дочери в осколках.

Помните, в октябре ракета на рынке? Убежать, спрятаться в случае опасности она не сможет. Я одна ходить искать – не рискую.

– А мы думали, у вас все есть! – удивились чеченцы. – Ваши соседи со двора всюду ходят. Однажды их в частном секторе поймали! Не мы. Другая группа. Одна женщина – чеченка. Другая – даргинка. Еще с ними прихватизировали чужое добро муж с женой – русские. Они испугались. Объясняли: “Ищем еду!”, а в мешках был хрусталь! Расстреливать не стали. Грех на себя брать. Паспорта отобрали, и все. Решили: потом, после войны разберемся. Мужчины вспомнили:

– Месяца два назад парень к нам приходил. Сказал: здесь на первом этаже его девушка – раненая. Просил, чтобы мы заступились, если арабы захотят ее забрать. Но арабы очень скоро ушли. Они жили недалеко. Ходили в черном, с черными бородами. Наверное, вы их видели. Подождите! Получается, это вы?!

Повеяло теплом.

– Меня зовут Будулай, – представился старший мужчина. – Питаемся просто. Хлеб печем сами. К женщинам мы не ходим. Нам надо держать себя в чистоте.

Я узнала его. Этот человек чаще других разливал воду в ведра мирных жителей. Всегда повторял: “Бисми Ллахи!” Рыжеволосый, светлоглазый и плотный. “Чеченец, а похож на русского богатыря из сказки”, – удивилась я.

К вечеру мы привезли себе муку. Незамедлительно явились бабушки. Мама отсыпала им муки. Сказала:

– Поздравляю! С русским Рождеством и с “чеченской Пасхой”!

Стася и Нина обрадовались. Пообещали подарить стакан макарон и две картошки! Но не принесли. Обманули.

Сегодня нам полностью разбили подъездную дверь. Грохнуло! Сама дверь и укрепляющие ее доски мгновенно разлетелись в щепки. Хорошо, в подъезде никого не оказалось! Ранило несколько собак. Одну убило. Ей оторвало голову и лапы. Завтра утром, пока темно, следует навесить новую дверь и прибить к ней задвижку изнутри.

Ходят вооруженные люди (под видом боевиков). Грабят.

У Вовки с Ольгой их дом в частном секторе окончательно догорел и завалился 31 декабря, в новогоднюю ночь!

Будур

14.01.

Старый Новый год! Мы с мукой! Спасибо ребятам! Сегодня день рождения моей прабабушки Юли-Малики. Она родилась в 1900 году 14 января. Жила в Ставрополе. Ее покрестили подростком, и она стала носить имя Юля. По своему отцу она была мусульманкой. Мы досмотрели ее, парализованную. Похоронили в Грозном. Через год, на этом же Карпинском кладбище, мы похоронили моего любимого деда Анатолия.

Помню: ухаживать за прабабушкой было трудно. Мама ушла с хорошей работы. Из старшего товароведа большого завода она превратилась в уборщицу общежития. Каждые два часа нужно было подходить к нашей лежачей больной. Но со временем к прабабушке вернулась речь. Она стала вставать! Это после парализации, в 92 года! Моя прабабушка много рассказывала о своей юности. Ровесница века. В то время я пошла в первый класс. Мне было 6 лет. Несмотря на все трудности, бабулю Юлю, мать маминой мамы, мы очень любили!

Знать бы о грядущей войне! Тогда не бросили бы квартиру-коммуналку в г. Ростов-на-Дону. А мы, наоборот, перевезли в Грозный имущество: предметы старины, книги, посуду. Жилье в Ростове-на-Дону сдали домоуправлению. В Грозном наша семья имела две квартиры в центре города – двухкомнатную и однокомнатную. Обе они располагались в районе Центрального рынка. И у нас с мамой своя однокомнатная квартира, по улице Заветы Ильича.

Теперь наша ванная, вернее, пол в ней, провалилась. Канализации нет, засорена и повреждена. Стены, потолок – все черное, в жирной копоти. Сможем ли мы отремонтировать свое жилье? Устоит ли наш дом? Как мы будем жить дальше? Слабость сильная. Пилить дрова трудно.