Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

П.

29.01.

Утром увидели, что осталась старинная ваза, спрятанная в дровах! Сохранилась часть книг. Тарелки от любимого маминого сервиза, валялись по двору. Нашлось несколько бокалов! Нет нашего столового серебра! Никем не найден большой магнитофон. Последнее приобретение предвоенного лета.

За стеной в квартире ингушей снова поселились две подруги – Нина и Стася. Бабушка Нина с раннего утра кричит на внука. Он требует еду и рвется что-то искать.

Соседи из дома напротив и сегодня с тачками. Они трудятся. Перевозят к себе чужое добро, дав операции кодовое название “Бабушка”.

За окнами то тихо, а то стреляют. Низко летают самолеты. Нам следует срочно найти нашу дверь. А самое главное – найти документы.

Полы нашей комнаты поднялись горой. А по углам, наоборот, опустились в подвал. Примерно сантиметров на тридцать-сорок. Из подвала веет холодом, слышен писк крыс. Они тоже голодные. А я никак не могу согреться. Сижу у пахнущей отбросами “буржуйки” на кухне и мерзну. Она не греет.

Сегодня на грязном снегу во дворе мы нашли мои детские фотографии. Они были потоптаны ногами. Мы сушили их возле печки, сделанной из выварки. В коридоре, рядом с туалетом, у бабушек-соседок оказался мамин паспорт! Это самое ценное!

Занавесили одеялом окно. Меньше холода будет. Обходить дом и чинить окна опасно. Из садов через дорогу все время стреляют. Ну, ничего, потерпим, переждем.

Царевна Будур

30.01.

Мы спим без двери, прямо на полу. У входа ставим табурет, на него – выварку для белья с дровами. Свою дверь нашли, но скручены петли. Необходимо их заменить. Неизвестные украли муку, ту, что дали боевики. Унесли ее вместе с большими кастрюлями. В муке были остатки нашего товара и музыкальные кассеты.

Я уже обнаружила большие гвозди и молоток для ремонта. Из садов, что за нашими окнами, периодически стреляют. Только что громыхнуло под окном! Короткая вспышка, порыв ветра. Я выглянула и быстро спряталась. Увидела – появилась яма на асфальте. Нас защитил простенок.

Русские солдаты расстреляли пушистого кота Лины, пустив ему пулю в лоб. Она плакала. А дворовую собачку Белочку, которую я спасала от обстрела в подъезде, пулей ранили в шею. Но не добили. Она промучилась три дня, а потом, задыхаясь, умерла. Моя мама взяла ее на руки и похоронила в кустах у дороги. Наши коты и кошки еще поздней осенью умерли от голода.

Будур

31.01.

Мерзну. Еды почти нет. Сегодня я должна дочинить входную дверь. Я уже поставила ее на место. Теперь нужно подточить ее снизу, чтобы она закрылась. Ведь полы у порога вздыбились! Будем уходить – забьем квартиру на гвоздь, а щипцы возьмем с собой. Иначе мы умрем голодной смертью.

Бабушки обманули нас. Попросили муки на лепешку. Сказали, что внук много ест. И у них муки совсем нет. Пообещали в обмен дать макарон, но опять не дали. А мы каждый день едим кусочки вареного теста, крошим на них лук.

Болит живот и правый бок.

Один раз в день мы печем лепешку. Без масла (его нет). Состав: сода, вода из снега, мука. Лепешка всегда сырая, но вкуснее “галушек”. Однажды, когда бабки-соседки готовили в подъезде суп на кирпичах, то на минуту отбежали, так как рядом разорвалась мина. Я воспользовалась этим и, зачерпнув ложкой их суп, съела огненные макароны. Не хочу умереть с голода.

Сходили за дровами. Ими нам служат доски и перила балконов, упавшие вниз после обстрела верхних этажей. Постоянные трудности с водой. Топим снег. Фильтруем от копоти. Получается очень мало – только пить. Бродим мы грязные, чернее ночи. В колодцах воды нет.

Мы вышли за дровами и… спаслись! В нашу квартиру залетела “железная птичка”. Когда вернулись, намели с пола полный совок осколков!

На обеденном столе лежала Зеленая книга. Ей, в отличие от нас, не повезло. Она оказалась вся изранена. Рядом с ней мелкие осколки. Эту книгу я сохраню. Ее надо сдать в музей против войны! Надеюсь, когда-нибудь такой будет!

В стене, общей с соседками, появилась дыра! Царевна

06.02.

Холодно. Мы дома. Спим, надевая на себя сразу по нескольку старых пальто. Я не снимаю обувь неделями.

На окнах – тонкая фанера и старые покрывала. Выварка-печка не греет помещение без стекол. Изо рта валит пар, как на улице. Руки от холода красные, словно гусиные лапы.

Моя правая нога с утра не болит. Большой осколок упокоился с миром. Спи спокойно, мой железный товарищ!

К нам приходили военные. Смотрели документы. Всех записывали. Строго сказали:

– Если от ваших домов или из садов будут стрелять по нашему посту, мы вас всех расстреляем!

– Кто стрелял, те давно ушли – ответила мама. – В наших домах только замученные войной мирные люди! Есть старики, дети. Никаких боевиков тут нет!

Военные нам не грубили. Оказались трезвыми.

Теперь стреляют только ночью. По садам из пушек – “на всякий случай!”. Снаряды разрываются через дорогу от нас. Ночью постоянный мерцающий свет за окном. Горят заборы. Горят дачные домики. А к нам только залетают осколки. Днем же “играются” снайпера. Идешь, а они пугают. Стреляют под ноги или над головой. Прострелили мне бидон, когда я несла воду с нижней улицы. Я испугалась, бросила его на железнодорожном полотне и убежала. Мама громко выругалась русским матом. Вернулась и взяла бидон. Сказала:

– Хоть половинку, а принесем!

Здорово! Бидон превратился в водяную мельницу. Хорошо, что по ногам не попали. Только жалко воду!

Еще в походе за водой я видела труп пса на дереве. Он висел очень высоко, распяленный между ветвей на самой верхушке. Туловище частично истлело. Осталась бело-серая шкура. И печальная собачья морда, глядящая на людей сверху. Сначала я не могла понять, как его занесло туда? Собаки ведь не кошки. А потом догадалась – его забросило туда взрывной волной!

Ищем доски со стороны двора, где расположены подъезды. Стены родного дома делают нас невидимыми для тех, кто стреляет. Одну женщину недавно ранили. Она переходила дорогу к Зеленому детскому саду с ребенком на руках. Мы боимся ходить через эту дорогу. Но кушать нечего. И мы рискуем! Перебегаем трассу на скорости и “зигзагами”.

Мир, в котором мы блуждаем, обуглен и исхлестан железом. Мы заходим в разбитые чужие дома без дверей и окон. Там страшно! Особенно когда спускаемся в подвалы в поисках еды, консервов. Мы знаем, что подвалы часто заминированы и люди взрываются в них, протягивая руку к банке с вареньем или запинаясь за растяжку. Постоянно мы натыкаемся на убитых, и почти всегда это люди средних лет, женщины, мужчины в домашней одежде. Найти еду очень трудно! Но иначе не выжить.