Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

05.03.

Я с мамой последнее время не ругалась. А тут ей стало плохо с сердцем! Она не может встать. Говорит, что когда ночью сильно стреляли в садах, то у нее возникла сильная боль в груди. Кладу бутыли с горячей водой к стопам ее ног и к рукам. Я делаю укол лекарством кордиамин каждый час. У меня осталось шесть ампул. Есть лекарства валидол и нитроглицерин – их дали в госпитале.

Вечер

Я очень боюсь! Дождемся ли утра?

Сейчас нашла книги профессора В. Нунаева. Читаю. Тут сказано, что нужны витамины для мышцы сердца. Уколы следует делать каждые три часа. Я завтра обойду все палатки госпиталя МЧС! Решила: в настоящий момент главное – разговаривать с мамой. Не дать ей замолчать, потерять сознание. Иначе я могу не увидеть в полутьме комнаты, когда ей станет хуже. Мама едва слышно рассказывает мне о том, что она видит.

– Говори! – прошу я ее.

Мама рассказывает:

– В нашей квартире несколько прозрачных существ. Они пришли за мной. Я вижу женщину в тюбетейке, в бархатном платье. На ней надет короткий жилет. Она сидит на коврике. Рядом черная кошка. Волосы женщины заплетены в косички.

А прямо напротив, у своих ног, мама видит мужчину. Описывает:

– Волосы темные. До плеч. Он в белом. Лицо, глаза закрыл руками. А сейчас он убрал свои руки от лица, но стоит. Боком. Не поворачивается. Так хочется рассмотреть! Мужчина одет в просторную одежду. Подпоясан.

По правую руку от кровати моей мамы – трое. Она объясняет:

– Знакомые силуэты. Мама, бабушка. Стоят очень близко друг к другу. Все в длинной одежде. Цвета их нарядов едва различимы.

У самой кровати мама видит, как крутятся гномы. Они в черных костюмах и в черных шляпах с полями!

Мама отключилась. Я испугалась и стала молиться. Прогонять смерть. Мама едва слышно шепнула:

– Не вижу ничего.

Я сделала маме два укола.

Мама пришла в себя. Я заставила маму выпить очень горячую воду с сахаром. Сейчас я все записала, чтобы не забыть.

Рассвело.

Мама сказала:

– Он ушел!

Я наклонилась и услышала:

– Мужчина в белом. Тот, что стоял у кровати. Ушел, – повторила мама.

Мама говорила с трудом. Но мне она смогла объяснить, что, когда молилась, увидела: из угла комнаты, там, где наша дверь, на нее стал струиться золотистый поток лучей. Она почувствовала – свет вошел в нее. И эту же минуту наступило облегчение!

Я попросила соседей, чтоб они посидели с мамой. Показала им, где лекарства. Почти бегом, минуя посты, я направилась в госпиталь. Меня могли пристрелить. Был комендантский час. Но проскочила. Я вернулась с пакетом лекарств и с медицинской сестрой. Врача в госпитале не было. Сестра маму послушала, посмотрела, сказала:

– Надо вас везти в город Моздок! Там реанимация. Там специалист! Необходимы электрокардиограмма и снимок сердца. У вас, скорее всего, микроинфаркт!

Но мама отказалась. Сказала:

– Мне уже лучше.

Без сна я провела три дня и три ночи. На четвертые сутки я уснула сидя и грохнулась вместе со стулом. Чем всех в нашем подъезде испугала. В садах через дорогу началась бешеная стрельба.

Бабушки приносили суп. Жалко, пропали талоны! Нине тяжело нести, потому наши порции она в столовой не взяла. Я сходить туда не могу. Маму опасно оставлять одну. Сосед Валера пришел. Принес четыре картошки! Посидел минут десять и ушел.

Будур

08.03.

Маме еще плохо. Не может сидеть. Даже облокотившись спиной на две подушки. Спасибо, Алик помогает. Пилит и колет мне дрова.

Иногда я думаю, что мама умрет. Соседи притихли. Люди не верят, что моя мама поправится. Некоторые приносят еду, понемножку поддерживают нас. Спасибо!

Мама почти не ест. А когда ест – теряет сознание. “Боже, сделай так, чтоб мама поправилась! Пришли свою помощь! Спаси нас от голода! Ты – правишь миром. Ты знаешь, как тяжело жить на земле!” – твержу я свою просьбу несколько раз за день.

Будур

20.03.

Сегодня мой день рождения! Мне исполнилось 15 лет.

Мы с мамой были на остановке “Иваново”. Собрались идти пешком, но проезжали знакомые с рынка на машине. Предложили подвезти. Конечно, мы обрадовались и поехали. Я получила удостоверение в комендатуре. Жуткая очередь, но мы пролезли через забор, объяснив солдатам, что у мамы плохо с сердцем и еще сегодня мой день рождения. Документы и фотографии я сдавала заранее. Мне объяснили, что вначале выдадут временное удостоверение. Затем, через шесть месяцев, мне вручат постоянный, мой первый в жизни паспорт! Надо на него еще найти денег. На дорогу обратно мы потратили четыре с половиной часа.

Вчера, 19 марта, приехала соседка с третьего этажа. Это бабушка моей подружки Патошки. Она дала мне куртку, светло-голубую. Видит, что надеть мне нечего. Спасибо! Привет, март!

Патошка-Будур

21.03.

Был Алик. Он сказал, что я ему очень нравлюсь. И он будет ждать моего решения целый год. Сегодня Алик был особенно внимателен из-за моего дня рождения. Он нашел в развалинах маленького зайца. Игрушка. Приятно, что хоть кто-то подумал обо мне.

Вчера, 20 марта, в с. Знаменку тетя Аза увезла огромный рефрижератор с какими-то вещами и мебелью. Но это еще не все! Она вернулась и сказала, что много вещей у нее осталось!

Алик только ушел. Он признался мне, что у него нет документов. Потому он не может уехать из этого истерзанного города. Сейчас Алик прибился к объединенной войной группе людей. Они проживают в том доме, где погибла армянка Раиса. В настоящее время там же ютятся русские пожилые женщины Лида и Галя с крохотной комнатной собачкой.

Там же живет старушка-чеченка, что учила Раису мусульманским молитвам. И два ее сына: родной Бауд и приемный Алик. В другую квартиру переселились мужчина-чеченец и его русская жена. Прибились в эту “компанию” два неизвестных парня. Имен их не знаю. Парни часто пьяны.

Скелет, оставшийся от четырехэтажного соседнего дома, опасен, он едва стоит. Часть балконов верхних этажей повисла, как гирлянда, над пропастью, а квартиры давно рухнули вниз. Пенсионерка Галя перед войной жила на самом верхнем, четвертом этаже и очень благосклонно относилась к вторжению федеральных войск.