Муравейник

Древнееврейский Моисей на огненном Синае завет от Бога получил; а современный мне еврей, скрижали почитая, Субботу заслужил, — хотя от образа тельца он отошел не до конца.

* * *

Жизнь, наполненная ожиданием, лишней радостью не пожалует, развенчает очарование; и Божественное мироздание не надеждой держится малою, а трудами Его непрестанными.

* * *

Твой голос делает с моей душой то же, что рука — с телом: проникает вовнутрь, законам всем вопреки, и я замираю, становясь тобой, взглядом смотрю несмелым, погружаясь в воды Нирваны-реки.

Познавая мир

Длинноногость украшает антилопу, длинношеесть — кроткого жирафа, крутобедрость — самку бегемота; сладостность — достоинство сиропа, углубленность — свойство батискафа, пылкая влюбленность — идиота.

* * *

Не смерть судьбе поставлена пределом, а леность мысли, свойственная человеку, убожество фантазии и склонность к ритуалам — пустым, удушливым и смыслом оскуделым. Не переехать Греке через реку, пока сидит в ней рак — пусть самый малый.

* * *

Пленять внимание публики общеизвестными мыслями прибыльно и почетно. Жуя свою дырку от бублика (хотя далека от мистики), она жаждет: «Еще, еще нам».

* * *

Русский человек афористичен, склонен к сильным, емким выражениям (в основном из круга туалетного), к пышной речи вовсе не привычен, тянет междометия в сомнениях и не любит чересчур конкретного.

Песня

Человек интересен тем, что откуда-то знает. Человек легковесен тем, чего вовсе не понимает; поет песни, которые любит. Человек приходит из детства, которого не забывает, где получает наследство, сам того не желая, и оно его жжет или студит. Человек привлекает того, кому он зачем-то нужен, в тепле обретает смех, шубу — на случай стужи, и живет, не ведая смысла. Человек уходит от нас, когда наступает время, бьет указанный час, судьба подает стремя, а смерть — свое коромысло.

* * *

В глубинах чистого листа, в просторах белого холста твоя таится суть. Она, что заставляет сметь, не даст до срока умереть, и вовремя уснуть.

* * *

Счастье — совсем не в погоде, но где-то неподалеку. Иначе зачем обсуждать ее неустанно, тревожиться о непонятных циклонах, давлении низком или высоком? А можно чаинок на дне стакана исследовать расположенья законы.

* * *

В ожидании чуда можно прожить целую жизнь, а потом удивиться тому, что оно не случилось, хотя, казалось бы, почему? Ведь так его ждали. Но счастье — не шкура оленя: нельзя положить на пол его как трофей у ног своей милой, и даже на мушку его поймаешь едва ли.

* * *

Вечерами мысли движутся полого с высей не пикируют отважно, не стремятся к горним запределам. День грядущий виден за порогом, бык судьбы возделывает пашню шагом осторожным и умелым.

* * *

Смысла в жизни моей немного, одиноко мое бытие; но прощенья прошу у Бога, когда говорю: мое.

* * *

Когда Вселенная сходит с ума, ясная голова достается только тебе, а Божественная правота закрывается на учет, в час, когда восходит луна, становится виден исходный бес, мир поворачивающий наоборот.

* * *

Выпавший за ночь снег неизбежно тает к обеду. Крики мальчишек свидетельствуют о постоянстве рода людского, повторяющегося в звуке членораздельной речи. Мы тихо ведем беседу, так же, как наши деды, волнуемся духом странствий, кашу варим свою и умываем руки.

* * *

Девушка в ситцевом платье идет по дороге, думает о расставанье с любимым, заранее переживает разлуку, не чувствуя теплого ветра, уносящего прочь тревоги, приветственного шелестенья рябины, волнения старого дуба, ей протянувшего руки.

* * *

Сюжет исчерпывает тему, и накрывает с головой, как крышка гроба. И я не напишу поэмы о нас, любимая, с тобой пока мы — оба.

Разговор

Разводя слова водичкой междометий, устной речи соблюдаем форму, фокусничаем с падежами. Составляем мненье о предмете, сыплем разуму питательного корму, делимся сомненьями и снами.

Молитва

Сохрани меня, Господи мой, от пустых и бесплодных надежд, от отчаянья злого и черного; не оставь на дороге домой, не даруй многоцветных одежд, не реки языками учеными.

* * *

Сколь бы дитя не плакало, счастья себе не выплачет, сухую пеленку разве что. Судьба говорит знаками, но если тебе незачем — не слушай ее, обманчивую.

СТИХИ О ПОЭЗИИ

Оставляемый в одиночестве, принуждаемый к творчеству, я сижу, молчалив и тих; как причудливое растение, шевелится во мне впечатление и ложится строками в стих.

* * *

Грамматические правила соблюдать меня заставила не учительница русского языка, а пришла ко мне тема вечная, подарила свое колечко мне и не сводит очей пока.