Мурлин
Шрифт:
– Мяу…
Из темноты показалась старая чёрная кошка. Вид у неё был невероятно важный. Она медленно подошла ближе, но остановилась на некотором расстоянии от кустов.
– Тётушка Муртье… – шёпотом позвала девушка.
Старая кошка зашипела и попятилась.
– Теперь я вижу, кто это… – сказала она. – Ты!
– Вы меня ещё помните, тётушка Муртье?
– Разумеется. Ты – Мурлин, моя племянница с улицы Королевы Эммы.
– Да, тётушка. Я слышала, что вы тут живёте, и решила прийти.
– Я всё уже знаю, – взволнованно перебила её старая кошка. – Кошки только об этом
Мы же самый знатный кошачий род в Киллендоорне! Что скажут твои ближайшие родственники?
– Они знать меня не желают, – тихо сказала девушка. – Говорят, я сама виновата. Моя родная сестра повернулась ко мне хвостом…
– Тс-с-с, – шикнула тётушка Муртье. – А как ты хотела? Ты, верно, сотворила что-то ужасное, раз тебя так наказали. Превратиться в человека! Какой кошмар! Я бы и за тысячу канареек не согласилась стать человеком. Признайся, без колдовства не обошлось?
– Я не знаю, – пожала плечами Мурлин.
– Но ты же должна знать, как это произошло!
– Я только помню, что вышла из дома кошкой, а вернулась уже человеком.
– Уму непостижимо, – возмутилась тётушка Муртье. – И всё равно дело тут в тебе. Ты, наверное, сделала что-то совершенно не кошачье! Говори же честно, что это было?
– Я ничего не делала. Ничего такого…
– Да ты ещё и в одежде… – поморщилась старая кошка. – Она на тебе так и была? Прямо сразу?
– Одежда… нет, я её стащила, – призналась девушка. – Не могла же я бродить по улицам голышом.
– Гадость какая! Да ещё и чемоданчик… – снова зашипела тётушка. – Он-то тебе на что?
– Тоже взяла с собой…
– А что там внутри?
– Пижама, халатик. Зубная щётка. И ещё полотенце и мыло.
– Ты же не хочешь сказать, что теперь не моешься языком?
– Больше не моюсь…
– Ну, тогда всё пропало, – вздохнула старая кошка. – У меня ещё была какая-то надежда, что это поправимо. Но теперь я вижу, что дело совсем плохо.
– Тётушка Муртье, я ужасно проголодалась. У вас не найдётся чего-нибудь поесть?
– Прости, у меня нет ни крошки. Сегодняшнюю вечернюю порцию сухого корма я уже съела. А хозяйка у меня уж очень аккуратная. Следит, чтобы миска была чистая. Если что остаётся – сразу прячет в холодильник.
– Она добрая? – спросила Мурлин.
– Конечно. А почему ты спросила?
– Может, она и меня возьмёт к себе?
– Нет! – испуганно воскликнула тётушка. – Как тебе в голову такое пришло, дитя моё? Ты забыла, как ты выглядишь?
– Но мне нужен дом, тётушка. Как же я смогу без крыши над головой? Вы не знаете, где тут можно поселиться?
– Я ведь уже старая, – покачала головой Муртье. – По крышам не бегаю, в чужой сад – да и то редко когда захожу. Но хорошие приятели у меня найдутся. В соседнем дворе живёт кот учителя Смита. Вон, в той стороне. Сходи, поговори с ним. Кота зовут Симон. Косой Симон. Он вообще-то из сиамцев, но вполне приличный и обходительный.
– Думаете, я смогу остаться жить у этого учителя?
– Нет-нет, – быстро сказала Муртье. – Там тебя не оставят. Но этот Симон знает всех котов в округе. И их хозяев, само собой, тоже. Очень может быть, он посоветует тебе что-нибудь
дельное.– Благодарю вас, дорогая тётушка. Тогда я пойду. До свидания. Ещё увидимся.
– Если вдруг ничего не получится, – добавила тётушка, – поговори с Замарашкой. Она бездомная. Чаще всего сидит на крыше Страхового банка. Не то чтобы у неё была безупречная репутация, она та ещё грязнуля и пройдоха. Но зато она всё про всё знает, потому что вечно болтается по всему городу.
– Спасибо.
– Ну а я пойду домой. Жалко мне тебя, детка, но, как ни крути, я уверена, что ты сама виновата. И ещё дам тебе совет напоследок – мойся языком. Вылизывайся. В этом вся жизненная мудрость!
Тётушка Муртье развернулась и, гордо подняв хвост, отправилась назад, в сторону своего дома, а её бедолага племянница подхватила свой чемоданчик и полезла в дыру в изгороди разыскивать кота Симона.
У Тиббе дела шли неважно. Он то ходил туда-сюда по чердаку, то снова садился за машинку, потом рвал напечатанное на мелкие клочки и начинал шарить по всем полкам в поисках мятных конфет. Ему почему-то взбрело в голову, что без этих конфет он не может ни писать, ни думать, а время бежало и бежало.
– Лучше мне пойти на улицу, – сказал Тиббе сам себе. – Надо посмотреть, а вдруг именно сейчас где-то что-то происходит, о чём я мог бы написать? Хотя вряд ли в такую погоду кто-то захочет выходить из дома. Странно, что Пушок так долго торчит на крыше. Обычно он возвращается раньше. Нет, лучше я лягу спать, а завтра пойду к начальнику и скажу: «Мне ужасно жаль, простите меня, но я действительно не гожусь для работы в газете». Он тогда скажет мне: «И в самом деле, мне тоже кажется, что тебе лучше поискать что-то другое». Ничего не поделать. Буду искать новую работу.
И тут на кухне что-то зашуршало, как будто кто-то рылся в мусорном ведре.
– Это Пушок, – сказал Тиббе. – Вот негодяй! Ищет рыбьи кости в мусоре. А я ведь скормил ему целую рыбу! Надо пойти посмотреть, пока он не перевернул ведро. А то опять придётся подметать.
Тиббе встал и открыл дверь на кухню.
И вздрогнул от неожиданности.
Это был не Пушок. Это была девушка. Та самая девушка с дерева! И именно она сейчас копалась в его мусорном ведре. На кухню она могла попасть только одним способом – через чердачное окно.
Едва услышав его, девушка обернулась, держа во рту большую рыбью кость. Мордочка была испуганная. «Лицо! Конечно же лицо…» – немедленно подумал Тиббе. Но в тот момент она так походила на промокшую бездомную кошку, что Тиббе едва удержался, чтобы не крикнуть ей: «Брысь! Пошла вон!» Но он, разумеется, промолчал.
Девушка вытащила изо рта кость и мило улыбнулась. Глаза у неё были ярко-зелёные и немного раскосые.
– Прошу прощения, – сказала она. – Дело в том, что я сидела на крыше с вашим котом Пушком и вдруг почувствовала необыкновенно вкусный запах. Сама не заметила, как забралась в это окошко. А Пушок ещё прогуливается на крыше.