Мурманский сундук.Том 2

— Я птиц плохо рисую. Зачем тебе птица? Давай другое нарисую.

— Нет, нарисуй мне птицу, с большими крыльями. Пусть, какая получится. На тебе листок, на новом нарисуй?

Ермил ощущал на своей щеке горячее дыхание девочки и тепло её руки на плече.

— А ты любишь птиц? — спросил он, думая о другом.

— Люблю.

— А каких ты больше любишь?

— Всех люблю. А больше журавлей.

— Ты их видала?

— Журавушек? Видала. Бабушка о них мне рассказывала сказки, правда, баба? Они всегда осенью пролетают над нашим домом. Я всегда бегу к окну посмотреть, как они летят.

— А почему ты их любишь больше остальных?

— Не знаю. Наверно, потому, что у них есть дом. Они всегда летят домой. Все вместе и никого не бросают… Рисуй, рисуй! У тебя получается. А говорил, не умеешь. Я видала журавлей на картинке. Похожи очень.

Ермил выводил мягким карандашом линию крыла, рука его дрожала, и черточки получались волнистые.

Вера захлопала от восторга в ладоши:

— Получается, получается! — радостно закричала она. — У тебя получилось, папка!

Бабка Евдокия сидела тихо на своем стуле и вытирала глаза концом платка. Глаза были мокрые и морщины лучиками собрались у глаз, а рука с блестевшей тонкой кожей и синими венами дрожала на тёмном в мелкий цветочек платье.

— Готов твой журавль, — сказал Ермил, отдавая Вере бумагу.

— Я завтра в школе его покажу, — сказала Вера, беря рисунок. — Можно?

— Покажи. Он немного нескладный.

— Складный. Мне такого никто не рисовал.

— Я тебе ещё нарисую, — сказал Ермил. — А теперь нам с Сашей надо идти. Уже темнеет.

— Так чайку и не попили, — вздохнула бабка Евдокия и покачала головой. — Вы не обессудьте!

— В следующий раз, бабушка, обязательно попьём, — поообещал Ермил.

— Вы приходите, — обратилась она к Ермилу. — Верочка очень вас любит. Вы такой добрый….

Вера загрустила немного, видя, как штамповщики, прощаются с бабушкой, но протянула Ермилу и Саше руку, прощаясь, и сказала:

— Буду уроки делать… А птицу я завтра отнесу в школу…

Дорогой Саша рассказал Ермилу о том, что ему поведала женщина на колодце.

— Бабушка мне тоже кое-что рассказала об их житье-бытье, — ответил Ермил. — Но она не падает духом. Оптимистично так закончила: «В каждом дому по кому».

Он шёл ссутулившись и напоминал большую птицу. Это впечатление дополняли полы кашемирового плаща, развевавшиеся от ветра. Он перестал отвечать на вопросы Саши, думая о своём. Саша перестал его расспрашивать и тоже шёл молча, глядя как на востоке небо заволакивается темнотой, а на западе ярко-багровая полоса охватывала горизонт и ширилась, раздвигалась, и облака становились почти прозрачные. «К морозу», — подумал Саша.

17.

Прошла неделя или чуть больше. Скоро должен был быть праздник — годовщина Великого Октября. В один из последних дней октября было воскресенье, и как раз так получилось, что у Лыткарина был выходной. Недавно он встретил Валю и предложил ей сходить на танцы.

Она согласилась.

— Где тебя ждать? — спросил Саша.

— На танцах увидимся, — ответила девушка. — Я с подругой приду. Встретимся.

— Хорошо. Я приду. А ты точно придёшь? — он взглянул в глаза Вали.

— Обязательно приду, — улыбнулась Валя и глаза её залучились.

Вечером в воскресенье Саша стал собираться на танцы. Надел белую рубашку, недавно купленный тёмный костюм, хотел нацепить галстук, но раздумал: и так сойдёт. К галстукам он не привык, хотя считал, что с ним человек выглядит наряднее. Надел венгерские коричневые ботинки на толстой подошве.

Идти надо было почти через весь городок тем же путём, каким ходил на работу. Дело в том, что по воскресеньям танцы были в клубе сельхозтехникума, который располагался в бывшем игуменском корпусе монастыря, недалеко от собора, в котором была штамповка.

Дорогой он встретил старого приятеля Алика, с которым учился все десять лет и дружил с девятого класса.

— На танцы? — спросил его Алик.

— Ага, — ответил Саша. — А ты?

— Я тоже. Шёл к тебе… Давно тебя не видал.

— С месяц не виделись, — улыбнулся Лыткарин. — Я слышал от девчонок, что ты устроился токарем на завод.

— Учеником пока.

Они пошли к бывшему монастырю. Танцы начинались в семь. На улице было уже темно, слегка подмораживало. Идти было легко, дышалось свободно.

Подъезд клуба был освещён. На высоком крыльце с круглыми колоннами толпился народ — парни и девушки. Окна были ярко освещены, но музыки не было слышно.

— Ещё рано, — сказал Алик, взглянув на часы. — Двадцать минут в запасе.

Билеты уже продавали. Саша поискал в толпе Валю, но не увидел её вязаной белой шапочки.

— Кого ищешь? — спросил Алик, проследив за взглядом приятеля.

— Девушку одну, — ответил Саша.

— Хорошую?

— С плохими не дружим.

Алик сказал, что надо купить билеты, а девушка, если обещала, придёт. Так они и сделали. Купили билеты и прошли в фойе, чтобы раздеться. А любители танцев всё прибывали, и скоро яблоку негде было упасть от обилия посетителей.

Раздумывая, проходить или не проходить в зал, где уже налаживали музыку, и, всматриваясь в прибывающих девушек, Саша не заметил, как подошла Валя. Она коснулась его плеча. Он оглянулся.

— А я тебя давно жду, — обрадованно сказал Лыткарин.

— Познакомься, — сказала Валя, представляя Саше подругу, высокую стройную девушку с чёрными бровями и глазами.

— Зина, — протянула узкую руку подруга.

— А это мой одноклассник Алик, — в свою очередь сказал Саша, подталкивая к девушкам смущённого Алика.

Они помогли девушкам раздеться и прошли в зал. Саша взял Валю за руку, и они стали пробираться среди юношей и девушек, ища место, где можно было бы стоять не толкаясь. На сцене самодеятельный квинтет разбирал инструменты. Раздалась музыка. Зал ожил.

Саша пригласил Валю, и они стали танцевать. Валя танцевала хорошо, а Саша смущался, что танцует плохо и спрашивал: