«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

дошел спрашивать публику, которая со всех сторон бежала к кораблю. Командир, вставая с кресла, был весь в поту и

шатался, т.к. даже упал на сложенные сзади командирского места чехлы от моторов и стал быстро расстегивать ворот

гимнастерки. Через минуты две прибегает к аппарату МОИСЕЕНКО и говорит, что это город БОБРУЙСК, занятый

польскими легионами. Командир взволнованным голосом сказал: «Ах, черт возьми!», потом подозвал меня и сказал,

что в случае допроса я бы говорил, что мы летели в ВИННИЦУ, где расположен штаб. Во время этого разговора мы

находились еще в каюте. Когда мы с мотористом ТРОШЕВЫМ вышли из каюты (минут через 15 после спуска),то

увидели, что кругом аппарата стояли уже солдаты с винтовками, за ними вышел и командир, который тихо спросил

меня с ТРОШЕВЫМ, успеем ли мы запустить моторы, чтобы улететь, но мы ответили, что это невозможно, т.к.

польские солдаты будут стрелять, да и подняться с этой площадки едва ли возможно, тогда командир пошел опять в

каюту, в это время к двери каюты подошел, по-видимому, польский офицер и сказал командиру, что он (БАШКО) и его

помощник (МОИСЕЕНКО) должны отправиться сейчас же в штаб польского корпуса, а мотористам можно остаться у

корабля. Командир вышел из каюты застегнутый и очень взволнованный и, вместе с МОИСЕЕНКО, в сопровождении

польского офицера пошел в город, мы же с ТРОШЕВЫМ остались при аппарате, к которому вплотную подошли

вооруженные солдаты и даже у дверей каюты поставили одного часового, наблюдавшего за каждым нашим

движением. Через 30 минут я подошел к часовому и спросил у него, можно ли нам сходить закусить, но сказал, что

отпустить нас одних не может, а предложил отправиться в их команду в сопровождении часового, где нам дадут

выпить чая. Тогда хотел взять свои продукты, которые лежали в каюте, но он меня не пустил. В казарме польской

команды мы напились чаю и пробыли около часа, потом ГРОШЕВ пошел к аппарату, меня же оставили в казарме.

Когда пили чай, то легионеры нас спрашивали, куда мы летели, и мы ответили, что летели в ВИННИЦУ; через

некоторое время в казарму вернулся ГРОШЕВ и сказал мне, что видел МОИСЕЕНКО и наши собственные вещи

положены на подводу, которая повезет нас в крепость. МОИСЕЕНКО был в это время в канцелярии. Я и ГРОШЕВ

вышли из казармы и пошли в канцелярию, где в передней ждали выхода МОИСЕЕНКО; когда он вышел, мы трое сели

на подводу и в сопровождении одного конвойного поехали в крепость.

На дороге МОИСЕЕНКО сказал, что мы считаемся пленными, но, вероятно, нас (троих) отпустят. Командира же

задержат до выяснения, не он ли ЛЕТАЛ И БРОСАЛ БОМБЫ В ГОРОД БОБРУЙСК ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО

НАШЕГО ПЛЕНА. Часов в 6 вечера мы приехали в крепость, где находился штаб польского корпуса. В штабе мы

остались около подводы, а МОИСЕЕНКО пошел в канцелярию выяснять наше положение. Через 3—3,5 часа (около 9

вечера) вышли из канцелярии МОИСЕЕНКО и БАШКО, который сказал, что мы трое: МОИСЕЕНКО, Я и ГРОШЕВ

свободны и можем ехать в Россию, ОН ЖЕ АРЕСТОВАН. Тогда мы сняли его вещи с подводы, и их взял один из

легионеров и куда-то унес, а БАШКО попрощался с нами и, в сопровождении офицера ушел в штаб, нас же троих

повезли на станцию Березина. На станции мы сложили свои вещи с подводы и стали ждать поезда, но по справкам у

польского коменданта станции услышали ответ, что для нас никаких поездов не будет. Посидевши некоторое время на

станции, мы решили ехать ночевать в гостиницу в Бобруйске, где проспали ночь, а потом опять приехали на станцию

23/2 нового стиля около 9 часов утра, где снова получили тот же ответ, тогда мы решили вдвоем с ТРОШЕВЫМ нанять

подводу и пробираться до м.Парич, откуда ехать на станцию Шаховка. МОИСЕЕНКО остался в Бобруйске, откуда

пробрался в Смоленск. После долгих скитаний мы пробрались в Смоленск 28/2 н.ст. Пропуска для перехода линий,

занятых польскими легионами, нам были выданы в штабе польского корпуса. Больше показать ничего не могу.

Моторист Иван Григорьев.

Дознание производил вр.и.д .адъютанта 34-го корпусного авиаотряда Вл. Макшеев.

РГВА, Ф. 11925, On. 1, д. 4, лл. 13-14.

Документы из архива А.С. Никольского

ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК

Прикомандированного к переменному составу

Военной Авиационной школы

Лейб-Гвардии 3-го Стрелкового Его Величества полка

Штабс-Капитана НИКОЛЬСКАГО.

31 августа 1904 г. В службу вступил из кадет Владимирского Киевского кадетского корпуса юнкеров

рядового звания в Павловское военное училище.

10 декабря 1905 г. Юнкером унтер-офицерского звания.

24 марта 1906 г. По окончании полного курса наук Высочайшим приказом произведен в

Подпоручики в J1. Гв. Стрелковый полк со старшинством. На основании ст. 632 Св. Во- енн. Пост. 1869 г. кн.

XV изд. 72 обязан службою за воспитание в военном училище.

30 марта 1906 г. Прибыл в полк.

28 мая 1907 г. Командирован в состав 1-го батальона по особому назначению по Балтийской

железной дороге.

01 июня 1907 г. Прибыл из командировки.

17 марта 1908 г. Выполнил условие на получение второго Императорского приза на состязании в

стрельбе из винтовок (приказ по Округу 1908 г. N° 53).

С 10 по 14 апреля 1910 г. Временно командовал 2-й ротой.

18 апреля 1910 г. Поручиком со старшинством с 24 марта 1910 г.

С 29 марта по 2 апреля 1911 г. Временно командовал 2-й ротой.

24 марта 1911 г. На состязании в стрельбе из винтовок выполнил условие на получение

Императорского приза. Приказ по полку N° 243 от 23 мая 1911 г.

28 февраля 1913 г. Командирован к Вологодскому Уездному Воинскому Начальнику для обучения

ратников Государственного ополчения.