Muse. Electrify my life. Биография хедлайнеров британского рока
Шрифт:
Какими они были в студии?
Это было еще до того, как они начали по-настоящему гастролировать, так что с технической точки зрения у них были определенные пробелы. Они очень вдохновляли. Когда я ехал домой после записи Unintended, судя по всему, это было довольно давно, потому что я слушал эту песню в машине на кассете. Как раз вставало солнце, и, помню, я подумал: «Если другим это не понравится, то я в самом деле не понимаю, чем занимаюсь». Я всегда считал это произведение очень трогательным и до сих пор считаю, это совершенно гениально. Весь этот опыт очень воодушевляет, когда видишь, что ты действительно делаешь что-то, что на голову превосходит всех остальных, и у него есть шансы на успех. Весь этот опыт был великолепен. Мы немало экспериментировали, пробовали разные вещи, в музыкальном плане мы были очень близки. Я даже спел на некоторых песнях и попытался заинтересовать Мэтта в инструментах, которые, может быть, не слишком его привлекали. Пару лет у нас были в студии хорошие, близкие отношения. С ними было очень легко, потому что
Вы наблюдали за их развитием?
В первые дни я увидел прогресс, характерный для групп, которые попадают в какое-нибудь место вроде «Сомиллс», хотя до этого еще ни разу ничего по-настоящему не записывали. Ты записываешь что-нибудь с настоящим инженером и продюсером в настоящей студии, потом приносишь запись домой и думаешь: «Что за дерьмо!» Это в самом деле открывает глаза. Так что я на самом деле заметил реальный прогресс. Впрочем, ничто не может заменить гастролей. Когда они вернулись из своего первого настоящего турне, они уже были совершенно другой группой, особенно в плане ритм-секции.
Глава вторая
И случилось так, что в 1998 году рок перестал быть крутым. Широко освещаемая прессой гонка за лидерство в чартах 1995 года между Blur и Oasis стала фанфарами, предвещавшими катастрофический творческий спад обеих групп (хотя у Oasis кризис наступил лишь в 1997-м, после очень популярного, но переполненного кокаином Be Here Now), инди-сцена почувствовала себя обманутой, и брит-поп пошел на спад. Веселые песни Sleeper, Echobelly и Space начали действовать на нервы слушателям; даже признанные критиками альбомы, заслуживающие эпитета «классика пост-брит-попа» – C’Mon Kids The Boo Radleys, Drawn To The Deep End Gene, Coming Up Suede, This Is Hardcore Pulp, – не оправдали ожиданий по продажам и чартам времен пика гитарной поп-музыки середины девяностых, и все эти группы пошли на спад и в конце концов потеряли свои контракты с лейблами. Словно бальзам на душу, составы лейблов и чарты оказались переполнены одобренными Oasis группами «рока для папаш» вроде Hurricane No. 1, Stereophonics, The Seahorses и Kula Shaker, коллективами, которые носили прически и штаны музыкантов-альтернативщиков, но вот сама их музыка не была ничему альтернативой. Даже Travis, которые в 1998 году были громкими рокерами «с яйцами», осознали свою ошибку и в 1999 году выпустили альбом-размазню The Man Who.
В общем, деятели музыкальной индустрии, собравшиеся в 1998 году в Манчестере на музыкальную конференцию In The City [34] , не хотели рисковать, но при этом не были уверены, что делать дальше. Британская музыка переживала застой, и начинали ощущаться первые последствия интернет-революции, позволившей слушателям скачивать музыку из сети. A&R-щикам, менеджерам, руководителям лейблов, журналистам и пиарщикам было очевидно, что нужно искать свежее, интересное направление для британского рока, но они даже не представляли, какую форму оно должно иметь. Молодежи нравились квазипрогрессивные эксцентричные честерские рокеры Mansun, а также мрачные, двусмысленные извращения Placebo, но никакой четко определенной сцены вокруг них не было.
34
Конференция проходит ежегодно с 1992 года; ее основателем стал ныне, к сожалению, покойный Тони Уилсон из Factory Records.
Музыкальная пресса в то время поддерживала грязные, шумные коллективы вроде Campag Velocet, Tiger и The Lo-Fidelity Allstars, продавших на троих примерно пятнадцать пластинок. В терминах альтернативной музыки единственным успешным альбомом, получившим несомненное всеобщее международное признание за последние пару лет, был OK Computer Radiohead, отрешенная, холодная работа, на удивление непохожая на последние 20 лет рок-музыки, пульсирующая от предмиллениальной скуки и технологического бесправия. То был музыкальный эквивалент неуклюжего ботаника-одиночки, который когда-то слушал хард-рок, но потом узнал о компьютерах и в семнадцать лет заработал на интернет-буме свой первый миллион. В идеале деятели индустрии хотели съехаться на ITC1998 и услышать, что все 500 приглашенных групп выпускают похожие альбомы, хотя, конечно же, студийные хитрости, использованные на OK Computer, были совершенно недоступны для среднестатистической группы из Линкольна, у которой в распоряжении только гараж и четырехдорожечный пульт. В общем, вероятность этого была даже меньше, чем если бы все пятьсот групп состояли из хорьков, играющих скиффл на ксилофонах.
В очереди в манчестерский «Мидленд-отель» было много влиятельных людей. Они хотели, чтобы их озарило «Нечто новое», но они не понимали, каким это «Нечто новое» может быть.
«Нечто новое» прибыло в гостиницу «Манчестер-Краун-Плаза» сентябрьским утром, вообще не представляя и не задумываясь о том, в каком состоянии находится британский музыкальный бизнес. Следуя совету Сафты Джеффери и Денниса Смита, Muse провели весну и лето 1998 года, не вылезая из своего ограниченного Девоном мирка, играя в невзрачных гостиничных барах и университетских столовых в Торки, Эшбертоне, Эксетере и Плимуте. Отошли от этого принципа они лишь дважды: в феврале они отправились в далекое путешествие на родину Мэтта, в Кембридж,
чтобы добиться благосклонности тамошних фанатов, а в апреле устроили показательный концерт для заинтересованных лейблов в лондонском клубе «Уотер-Рэтс» (впрочем, после концерта никто дальнейшего интереса не проявил). На тот момент самым ярким событием года – не считая в основном незамеченного прессой выхода The Muse EP, – стало участие в плимутском фестивале Soundwaves в августе; на сцене, стоявшей на набережной, Muse довольно сильно нервничали, устроив премьеру новой песни Hate This And I’ll Love You. Мэтт настолько разозлился из-за поломки новой педали, которую он решил попробовать – Pro Co Rat, – что минут пять пинками гонял ее по сцене туда-сюда.Несмотря на незасвеченность, Джеффери подал The Muse EP на отборочную комиссию In The City, надеясь, что группу заметят в рамках конкурса In The City: Live Unsigned. ITC и сам по себе был главной возможностью для новых британских групп заявить о себе перед всеми значительными лицами музыкальной индустрии, собравшимися в одном месте (многие знаменитые рок-группы, в частности Oasis, Idlewild, Catatonia и Stereophonics, выступали там в прошлые годы), но конкурс групп без контрактов привлек немалое внимание A&R-щиков после того, как в одном из первых финалов Kula Shaker соперничали с Placebo; и те и другие добились немалого успеха в мейнстриме. В общем и целом In The City больше всего напоминает муравейник, по которому среди 50 манчестерских заведений, где проходят концерты разнообразных групп, беспорядочно мечутся A&R-щики, агенты, менеджеры и музыкальные журналисты; каждый преследует какие-то цели или хочет проверить слухи, услышанные во время дневных конференций или прошлой ночью в соседней кабинке туалета бара «Мидленд» (в которой почему-то было слишком много народу). Однако на финал конкурса In The City: Live Unsigned собираются абсолютно все делегаты.
Muse получили роль хэдлайнеров 13 сентября в зале под названием «Колльер», переоборудованной церкви, которая вряд ли привлекла бы внимание слишком многих работников индустрии из-за строгого запрета на курение и алкоголь. И хотя концерты групп вроде Coldplay или Doves в тот год брали штурмом, Muse все равно удалось собрать неплохую аудиторию из заинтригованных инсайдеров, несмотря на почти полное отсутствие шумихи, и они отыграли довольно крепкий сет, хотя из-за волнения, конечно, все равно остались разочарованы выступлением.
Музыкальная индустрия той ночью посмотрела на Muse и почувствовала решительную… нерешительность. Да, они хорошо зажигали, звучали вполне современно, в духе Джеффа Бакли или Radiohead (хотя больше похоже на Radiohead времен The Bends, а не OK Computer, а это слишком в духе 1994-го), но в эпоху, когда всех интересуют только гарантированные платиновые альбомы, они казались какими-то слишком потрепанными, бессвязными, необычными, рискованными. А Muse посмотрели на музыкальную индустрию и подумали, что им здесь не место, даже почувствовали небольшое отвращение. В баре «Краун-Плазы» той ночью Muse увидели помойку музыкальной индустрии во всей его отвратительной, пропитанной наркотиками и враньем красе и решили, что есть такие игры, в которые они не будут играть никогда. Когда Ник Мур из Work Hard PR, побывавший на их концерте тем вечером, подошел и предложил им свои услуги публициста забесплатно – на условии, что они продолжат работать с ним, если добьются успеха, – они с благодарностью согласились. Когда представитель лейбла Zomba предложил им выступить для своего американского начальства, они были заинтригованы и взволнованы. Но вот услышав, что их выбрали одной из трех лучших групп конференции и взяли в финал конкурса In The City: Live Unsigned, они решили не явиться. Они не хотели «перестараться, играя перед аудиторией из одних бизнесменов, – позже объясняла группа [35] . – Да и выступали мы тогда еще не очень хорошо». Конкурс в тот год выиграл довольно сомнительный инди-коллектив под названием Younger Younger 28s.
35
В интервью со мной для NME в следующем году.
Muse покинули In The City 1998 в том же состоянии, что и до прибытия: конференция была большой, страшноватой, и на ней не нашлось ни одного лейбла, который захотел бы подписать с ними контракт, хотя кое-какой интерес все-таки к ним проявили – достаточный, чтобы в октябре группа вернулась в Лондон и сыграла показательные концерты в пабах «Монарх» и «Фэлкон» в Кэмдене. Отшатнувшись от блеска и наглости индустрии – хотя и набравшись уверенности, – поняв, что они действительно одна из лучших молодых групп Великобритании, ребята вернулись обратно на девонскую сцену; следующей остановкой был «Куперидж» в Плимуте.
Тем не менее опыт In The City помог Muse по-новому взглянуть на процесс записи и публикации музыки. Они всеми силами хотели избежать убийственной потогонной работы на мейджор-лейблы, которую с таким отчаянием хотели получить многие другие группы на ITC, так что, прислушиваясь к идеям и интуитивному планированию Сафты, Мэтт, Дом, Крис и Taste Media договорились, что будут продюсировать альбомы сами, а затем лицензировать музыку рекорд-лейблам для рекламы и дистрибуции. У них есть доступ к топовым продюсерам и бесплатная студия – что им может помешать? И, что лучше всего, им еще и не придется контактировать с отделами репертуара, которые попытаются навязать им современные тренды, и с боссами лейблов, которые будут им объяснять, какие песни писать, чтобы распродать самый большой тираж. Ну уж нет, Muse будут не гибкими марионетками, а собственными боссами, которые пишут собственные правила.