Муж мой - враг мой

Да, чистые родовые цвета мы носили только на торжественные мероприятия, но все равно у дворян существовало негласное правило вплетать в наряд хотя бы маленький намек на родовую принадлежность — алая лента, алая роза, алая вставка. Даже мое темно-синее вечернее платье кричало о принадлежности к роду Аласских, алея тонкой вышивкой по краю подола и рукавов.

— Конечно же, мой дорогой, — смиренно кивнула тэя Керолайн. — Я обязательно помогу твоей супруге с таким сложным выбором.

— Эссим Литвина как раз должна прибыть в замок завтра для примерки, — заметила эсса Мириам. — Я напишу ей и предупрежу, что герцогиня нуждается в ее услугах. Уверена, ваша светлость, вы останетесь довольны эссим Литвиной, она творит из ткани настоящие чудеса.

— Крайне любезно с вашей стороны, — снова подала голос я, чувствуя, что горло против воли все равно перехватывает, и откуда-то из глубины души снова поднимается протест: я не хочу! Не хочу всего этого! Верните меня домой!

А ужин продолжался в теплой, дружественной атмосфере… мастерски прикрытые комплиментами, мелкие жалящие замечания сыпались со всех сторон, особенно, когда герцог отвлекся от женских разговоров, что-то вполголоса увлеченно обсуждая с тэйром по правую руку от себя. Его имя крутилось на языке, но отказывалось всплывать.

Кусок не лез в горло, вкуса не ощущалось, только обида и злость закипали внутри.

Спокойно, Нисайем, спокойно. Дыши и помни о том, что ты разумная благородная тэя! И даже если тебе очень хочется прямо сейчас сделать как-нибудь так, чтобы у всех этих милейших людей разом что-нибудь зачесалось, это совершенно, прямо скажем, лишнее! А будешь так кисло выглядеть, цветы повянут. Было ведь такое? Было! Как выкручиваться тогда будешь?..

— Что это за запах? — герцог вдруг вскинул голову и обвел нас взглядом.

Все присутствующие дружно потянули носами — в воздухе отчетливо пахло горелым.

А потом из соседней комнаты, раздался истошный визг, грохот посуды и вопль:

— Пожар!!!

Воздух взорвался испуганными ахами женщин, мужчины повскакивали, я в первое мгновение втянула голову в плечи и зажмурилась, но тут же опомнилась и округлила глаза, прижала ладонь ко рту.

— Спокойно, дамы, — скомандовал мой муж.

Он первым оказался у двери, из-за которой шел шум, распахнул ее, впуская облако дыма и треск пламени.

Женщины закашлялись, я прикрыла нос салфеткой.

— Ваше сиятельство, позвольте… — хотел сунуться кто-то, но тэйр Алиссандр оборвал его жестом.

Дохнуло холодом, всех присутствующих пробрал озноб, а характерное потрескивание мгновенно стихло. В столовой воцарилась мертвая тишина.

Алиссандр обернулся, нашарил взглядом меня, все еще прячущуюся за салфеткой, и по позвоночнику мгновенно пробежал уже совершенно другой холодок, не имеющий ничего общего с тушением пожара.

Мне конец…

— Вы в порядке, моя дорогая?

— Я… — нелепые оправдания, чуть не вырвавшиеся раньше времени, едва успели замереть на кончике языка. — Благодарю, ваше сиятельство… Что там случилось?

А что? Имею право знать! Хозяйка я тут или мимо проходила?

— Ваше сиятельство, — это уже звучит перепуганный лепет горничной, — я готовила для вас гостиную, вышла, чтобы принести напитки, пока спустилась вниз, пока поднялась, захожу, а тут уже все полыхает… простите, ваше сиятельство, простите…

Герцог шагнул внутрь соседней комнаты, скрываясь из виду.

Я знала, что там случилось.

Как обычно, постфактум я вполне могла все объяснить, хоть никогда этого и не делала. Проще сказать матушке, что я не знаю, как это вышло, чем объяснять, как чувства разгорались угольками, потрескивали, лизали изнутри языками пламени, как раздваивалось сознание, и крохотная его часть шипела и подпрыгивала тем самым угольком, извиваясь и требуя, чтобы все немедленно прекратили обижать бедную маленькую меня. И уголек этот прыгал, и прыгал, и прыгал, пока не умудрился выпрыгнуть из камина да не абы куда, а позабытую на столике книгу, а та брызнула искрами и тяжелые бархатные шторы вспыхнули как спички…

Просто в тот самый момент, когда это происходило никакой раздвоенности я совершенно не ощущала. И уж тем более, в тот самый момент, мне даже в голову не приходило, что в соседней комнате…

— Из камина неудачно выпал уголек, — вернулся с итогом герцог. — Досадная неприятность. Зорг, выясни, кто устанавливал экран перед этим камином, наказание провинившегося на твое усмотрение. И проведи дополнительный инструктаж среди горничных, по зимнему времени подобная беспечность совершенно недопустима.

Дворецкий почтительно поклонился.

— Десерт и напитки подайте в Янтарную гостиную. Прошу вас, дамы и господа, мне жаль, что ужин был испорчен этим недоразумением, но не позволим ему испортить весь вечер вечер.

Растерянно замершие в ожидании указаний свыше люди пришли в движение. Мужчины подавали руки женщинам. Эссу Мириам увел троюродный брат, что сидел рядом, герцогиня взяла под руку почтенного тэйра-дядюшку, Сириль упорхнула в сопровождении того самого тэйра, имя которого я никак не могла вспомнить. До меня очередь дошла последней — пока герцог пересек комнату, всех дам уже расхватали и повели, куда велено.

— Надеюсь, вас это не слишком огорчило, — мне пришлось расстаться с салфеткой и вложить пальцы в протянутую руку.

— Что вы, ни капельки, — искренне призналась я, поднимаясь.

Еще бы меня это огорчило! Я устроила переполох, а мне за это ничего не было? Невиданное дело!

Я поторопилась сама себя одернуть – не радоваться надо, Ниса! Плохо! Очень плохо!

Боги, когда я говорю себе, что живу разумом, всякий раз забываю добавить, что матушкиным! И мне-то казалось, что его все еще оставался приличный запас…

А по итогу даже на сутки не хватило.

Занятая самокопанием, я даже не сразу сообразила, что поднять-то меня подняли, а вот вести никуда не ведут. И в опустевшей столовой мы остались вдвоем. И стоит герцог очень близко, поглаживая костяшки моих пальцев…

Губы пересохли и сердце провалилось куда-то в желудок, заявляя, что оно отказывается биться в таких условиях, слишком нервно!

Очень хотелось выдернуть руку и увеличить дистанцию — все внутри кричало, что тэйрим непозволительно так вести себя с посторонним мужчиной.