Муж мой - враг мой

— И умный? — не подтрунивать у меня не получалось.

— Да-да! — с готовностью закивал змеемышь.

— Даже и не знаю, какая польза от тебя быть может… — задумчиво протянула я, постукивая ногтями по обложке учебника.

— Как это какая?! Очень даже большая польза! — Шорк от избытка чувств взвился в воздух и сделал полный круг под потолком, а потом плюхнулся на лампу, и его хвост заманчиво замаячил у меня почти перед носом. — Ты вот, хозяйка, полезные книжки ищешь? Эта книжка — вредная-вредная, — он указал хвостом на магический учебник. — Тебе такие книжки без надобности совсем. Тебе, хозяйка, старые книжки нужны. Старые-старые, древние-древние. Я знаю, какие, хочешь покажу?

Он уставился на меня с надеждой, а у меня в животе похолодело.

— Твоя сестра книжек умных писать не умеет, конечно, — продолжал рассуждения Шорк, — да только маги-то по первости тоже не своим умом жили. В старых книжках всякое найти можно, от чего магам — вред один, а вот ведьмам — сплошная польза. Показать, хозяйка?

С трудом справившись с нахлынувшей паникой, я сгребла в кучу все свои знания об инородцах, помножила их на интуицию и скучающе бросила:

— Ты меня не учи, что читать. Это я и сама знаю. А тайна только на тайну меняется. Так что хозяину я ничего не скажу, если и ты мой секрет сохранишь.

— Да какой же секрет-то, хозяйка? Не знаем мы никаких секретов! — расстроился змеемышь.

— Ни твой хозяин, ни кто-либо еще в замке не должен знать, что я ведьма…

С громким шлепком Шорк свалился с насеста. Кажется, в обморок. От переизбытка чувств, не иначе. Я перегнулась через подлокотник и озабоченно уставилась на распластавшуюся на полу кляксу.

— Страшные вещи просишь, хозяйка! — хныкнул змеемыш, прижав лапки к груди и печально зажмурившись. — Такое разве утаишь?!

— Я ведь тоже могу мужу проболтаться, как некоторые шорки ночами на его супругу кидаются с потолка…

Нечисть тут же “ожила”, подскочила и нахохлилась, упаковавшись в крылья и обернув их хвостом.

— Ладно, хозяйка! Тайна на тайну.

Я победно улыбнулась.

Глава 7

Я сидела в своей спальне невыспавшаяся и не в настроении.

Из-за Шорка я засиделась в библиотеке и спохватилась, только когда бездонно черное небо прочертила светлая полоса. С трудом оторвавшись от гигантского фолианта, который мы извлекли из каких-то библиотечных недр, я вдруг сообразила, что замок вот-вот проснется, если уже не проснулся — слуги встают с рассветом — и мне давным давно пора быть в постели.

В свои покои я прибежала, запыхавшись и едва не потеряв туфельку, вот была умора кому-то из случайных свидетелей наблюдать за тем, как новоиспеченная герцогиня среди ночи носится по замку. Упала в постель и почти мгновенно уснула, подумав, что просплю до обеда, и пусть все думают, что это бурная брачная ночь произвела на меня такой неизгладимый эффект.

Вот только подлый организм почему-то проснулся в привычное время и отказался наотрез засыпать обратно. В бесплодных попытках его уговорить, я уворочалась так, что сбила постель в ком, а волосы в колтуны, в итоге устала, смирилась и дернула за шнурок вызова камеристки.

Да здравствует мой первый полноценный день в роли герцогини Вейлеронской.

Мне сегодня обещали экскурсию по замку и ужин у мэра, довольно насыщенная программа!

На завтрак мне принесли в числе прочего вазочку с засахаренной вишней и записку.

“Моя дорогая тэя Нисайем, обстоятельства вынуждают меня покинуть замок Страж и отправиться на границу. Я приношу свои глубочайшие извинения за отмену наших совместных планов и спешу заверить вас, что мы обязательно к ним вернемся после моего возвращения. Моя матушка, тэя Керолайн, позаботится о том, чтобы вы не заскучали. С надеждой на скорейшее воссоединение, Алиссандр”.

Я перечитывала записку, хмуро жевала вишню и снова разбухала обидой. На этот раз — иррациональной. И не на герцога, а на эти самые обстоятельства.

Ну и на герцога немножко тоже.

Или множко.

Никакой он не нежный. Где? Где я вас спрашиваю заверения в неземной любви? Да, ее и нет, но написать неужели было сложно?!

И не заботливый. Поручить меня вдовствующей герцогине! Да она меня сожрет и не подавится. Что я не помню, как плотоядно она на меня смотрела за ужином? А папенька еще говорил, что вряд ли тэйр Алиссандр возжелает овдоветь!..

И не такой уж и красивый, в конце концов…

И вишня у него невкусная.

И кончилась.

Примерно такие невеселые думы прервало появление тэи Керолайн со свитой.

А я-то думала, я здесь герцогиня.

Тэя Керолайн, в окружении горничных и компаньонок, вошла в мои покои, не снисходя до того, чтобы попросить позволения или постучаться, и мои служанки, торопливо отскочив к стенкам, замерли в угодливых реверансах.

— Ступайте, — величественно махнула им рукой матушка герцога Аласского, а девицы, возглавляемые камеристкой-Элис, торопливо покинули мою спальню, и ни одна не оглянулась на свою госпожу, не говоря уже о том, чтобы проигнорировать чужой приказ.

А я осталась — в кровати, в ночной рубашке, с подносом, стоящим поверх одеяла на коленях…

И когда тэя Керолайн, единственным молниеносным взглядом дав понять мне, что она думает о моем внешнем виде, вернула на лицо маску радушия и пропела: “Нисайем, дорогая, Алиссандр приказал мне позаботиться о твоем гардеробе!” — я вежливо, но равнодушно поправила:

— Тэя Нисайем.

И на непонимающее выражение лица дорогой свекрови повторила:

— “Тэя Нисайем, Алиссандр приказал мне позаботиться о вашем гардеробе”.

Выражение лица вдовствующей герцогини дрогнуло только на неуловимый миг, а затем она склонила голову и повторила вслед за мной:

— Тэя Нисайем.

И добавила тем особенным ласковым тоном, которым говорят с неразумными детьми и умственно отсталыми взрослыми:

— Я привела вам модистку, ваше сиятельство.

Это преувеличенно почтительное титулование радовало не более, чем прошлое, пренебрежительное.

Значит, весь этот цветник вокруг нее — не замковый, а городской. Обещанная еще вчера за ужином волшебная эссим Литвина с помощницами.

Настроение испортилось еще больше.

Я кивнула, давая понять, что услышала и приняла к сведению, и, не позволяя себе дрогнуть или отступить, с той же равнодушной вежливостью велела:

— Ожидайте меня в гостиной.

Когда дверь в мою спальню закрылась за хороводом цветных юбок, я еще некоторое время сидела в оцепенении, бездумно глядя в пространство.

Одернуть мать своего мужа. И даже не при слугах, а унизить её в присутствии свободных горожанок! Выставить её из покоев, как какую-то служанку.