Муж на сдачу

Она и так сохла все детство, с завистью поглядывая со стороны, как живут аристократы, даже не самые богатые и знатные.

Радости было, когда она поняла, что одарена — не передать. До восемнадцати еще год почти, а она уже кое-чего умеет. Обнаружила Алима это случайно — отец запретил ей на посиделки идти, подружки в соседнем доме собирались. А ей так хотелось, но с отцом не поспоришь, вот и оставалось ей только слезы глотать, да злиться.

«Хоть бы отец передумал! Вот взял, да передумал. Я сегодня столько дел переделала, неужели, не заслужила немного веселья? Единый, сделай так, чтобы меня отпустили!» — горевала она.

— Чего расселась? — родитель был, как всегда неприветлив. — Делать больше нечего? Иди, вон, постели перетряхни, давно надо проветрить, сама не догадаешься никак. Кому ты только достанешься, такая безрукая? Вот бы дар у тебя обнаружился, женам магов работать не приходится, да и мне монетки перепадут, а то тебя и не сбыть никому.

Вскочив, девушка метнулась в спальню, по пути столкнувшись с отцом и мысленно бросив: «Да, заткнись уже! Ворчит, и ворчит, спасу нет!»

И родитель оборвал фразу на середине, замолчав.

Алима даже обернулась — что-то случилось?

Нет, отец продолжал копаться в сундуке.

Подхватив в охапку одеяла, девушка вышла во двор, развесила по забору, вернулась за следующей партией. Отец молчит.

— Я все сделала, — обратилась она к нему. — Что-то еще?

Мужчина похлопал глазами и… ничего не сказал.

Тут девушка встревожилась и, неожиданно, вспомнила своё пожелание.

Неужели?

Затаив дыхание, она сосредоточилась и приказала: «Отпусти меня на посиделки!»

Никакой реакции.

Что-то она не так делает или никакого дара нет, отец замолчал сам по себе. А на посиделках все подружки будут, может быть, даже Варей-песельник заглянет, а она дома просидит. У-у-у! Как же несправедливо! Что ему стоит отпустить её, ведь не на край поселения, а в соседний дом!

Между тем, отец перекладывал какие-то инструменты и, время от времени, задумчиво почесывал голову.

— Дай мне подушку, не дотянусь, — попросила она, приблизившись к сидящему на корточках мужчине. Тот посторонился, девушка подхватила вещь и, покачнувшись, оперлась на пару секунд о плечо отца, представив, как он встаёт, обнимает дочь и говорит: «Иди, повеселись!»

От отчаянного желания даже дыхание перехватило и на мгновение стало жарко. А когда отец проделал всё точь-в-точь, как она представила — чуть сама дар речи не потеряла.

С того дня она начала пробовать так и этак — на отце боялась, больше на подругах, в редкие встречи, да на соседях — издалека. И выяснила, что ей обязательно нужно касаться человека и представлять у себя в голове, что он должен сделать или сказать. Получить власть над другими — это было настолько восхитительно, что она чуть не заигралась, едва не дотянув до Испытания.

Отец же и напомнил, вернув её с небес на землю.

— В следующем месяце на Испытание пойдешь. Даст Единый, наша жизнь наладится.

Замуж за аристократа — чего лучше? Не считая того, что муж у неё отнимет магию. Оставаться без силы, распробовав её, поняв, насколько здорово иметь такую власть над людьми, Алима категорически не хотела. Выход был один — срочно выйти замуж, а чтобы храмовники не сопротивлялись — за аристократа, но обязательно бездарного. Какое счастье, что пару недель назад, когда они с отцом ездили в соседний город на ярмарку, к ним в повозку попросился жрец, и девушка догадалась расспросить того о браке с магами. Конечно, сам бы он ничего не рассказал, но, передавая чашку с питьём, она на секунду коснулась его руки, этого оказалось достаточно, чтобы жрец выложил ей все, что знал — и про Испытание, и про отъем дара у молодой жены. А ещё — как этого можно избежать. Отец, сидя впереди, пощелкивал вожжами по лоснящимся крупам коней и ничего не слышал, а вот дочь впитывала каждое слово. И выходило, что ей нужен аристократ, но бездарный, так она и хозяйкой станет, и дар сохранит.

По соседству располагалась небольшая усадьба шевалье Дарстана, уже немолодого бездетного вдовца. Может быть, будь у неё время, Алима смогла бы выбрать, кого получше, но сроки поджимали. Две подстроенные встречи с шевалье, и вот он, убеждённый, что влюблён по уши, посетил её отца и просил руки дочери. Юная магичка тогда выжала себя, чуть ли не досуха, поддерживая внушение обоим — интерес одного и согласие другого. К сожалению, резерв у нее оказался не слишком велик, внушение держалось от нескольких минут до двух суток, зато забирать память она могла насовсем. Что и проделала потом, начисто стерев у людей воспоминания о дочери шорника Алиме.

Да, вспомнить страшно, через что она прошла, как крутилась, пока, наконец, не стала леди.

Ребенок, наследник, был необходим, ей пришлось не только вытерпеть несколько визитов супруга, но ещё их и обеспечить. Муж оказался далеко не жеребец, поэтому сына она зачала только через полгода.

С отцом Алима, сразу после того, как стала замужней, прекратила любые отношения, полностью отрезав свои корни простолюдинки. Она — леди, и сын её — аристократ, пусть всего лишь шевалье, ничто не должно связывать их с домиком шорника.

К её огорчению, мальчик унаследовал настолько слабый дар, что и говорить было не о чем. Зато страсть отца к хозяйству он унаследовал в полной мере. Алима погоревала, да смирилась. В конце концов, магия осталась при ней, и она строила свою жизнь, как хотела, виртуозно дергая за ниточки мужа и сына.

И всё так бы и шло, если бы однажды, разбирая учётные книги, шевалье Дарстан-старший не выронил на пол перевязанный лентой старинный свиток.

— Что это? — заметила странную вещь супруга, которая именно в этот момент решила зайти к нему в кабинет.

— Это родословная моего деда, — пояснил муж, подобрав свиток и небрежно засунув его назад в сундук с документами.

— Расскажи, — Алима положила ладонь ему на предплечье.

— Моя мать происходит из древнего рода — Гроув, — монотонно начал шевалье. — Много лет назад её дед, Арнольф Гроув, женился по любви, на бездарной. Его единственная дочь тоже оказалась бездарной, и следующее поколение в книгу рода не вписали.

— Так ты — Гроув?

— Не совсем. Моя мать была Гроув, она вышла замуж за шевалье Дарстана, родился я. Бездарь, как и родители.

— С ума сойти! Так ты — родич графов Гроув! — Алима, в волнении забегала по кабинету. — Нам надо женить сына на аристократке, мы вернемся в высшее общество!

— Зачем? — удивился супруг. — Разве нам плохо? У нас всё есть, что нужно для счастливой жизни, и Рольфу такая жизнь нравится. Потом, у аристократов не бывает дочерей, неужели, ты этого не знаешь?

— Да, я забыла, — огорчилась Алима. — Мне бы хотелось, чтобы нас приняли родственники. Пусть мы дальние, но, всё-таки — Гроув!