Муж? Я согласия не давала!

– «Везет», - повторяю за ним ехидно, показывая пальцами кавычки, - не то слово.

И иду на кухню. Что-то подозрительно долго Майю не слышно. Явно что-то учудила.

А на кухне полный бедлам. Кот сидит на столе и лакает воду прямо из чашки. Вот же Васька, зараза! Сто раз говорила не оставлять ничего тут.

– А ну кыш! – беру полотенце и стегаю им обожравшегося и в конец обнаглевшего Тишу.

А Майя в это время сидит в углу и подозрительно молчит, плечи ее трясутся так, будто она плачет.

– Доча, - говорю ласково, беспокоясь, что с ней.

В ответ – тишина. Подхожу ближе и возмущенно пыхчу. Эта егоза рисует на стене какие-то каляки-маляки и смеется.

– Так, - грозно рычу и приподнимаю ее за руку, - это что такое? Я кому говорила не пакостничать и на стенах не рисовать, а?

Она продолжает хихикать, а затем я смотрю на ее «шыдевр».

– Ну, мам, это же инса-иса-ля-ля-ция, - коверкая слово, как я догадываюсь, «инсталляция», пытается якобы вразумить меня, еще и палец вверх так приподнимает, словно я – темнота беспросветная.

– И что это за инсталляция, мадам? – спрашиваю, а сама напрягаюсь.

Чувствую, как сзади приближается этот Филатов. Кажется, что чувствую, как от его горячего дыхания у меня волоски на шее приподнимаюся.

– Андрей! – снова сияет Майя, подбегает к нему и ведет за руку поближе. – Смотри, что я нарисовала.

– Ух ты! – продолжает бесить меня этот служивый, оказываясь впереди меня и, присаживаясь на корточки, рассматривает рисунок моей, между прочим, дочери. – И что тут нарисовано? Это ты?

– Ну, ты че? – закатывает эта малая глаза и, как дураку, поясняет, - вот эта маленькая – я, это мама, это тетя Вася...

– А этот самый большой кто? – спрашивает он то, что интересует в данной ситуации и меня.

Я предполагаю, кто или что это, но надеюсь услышать совершенно другой ответ.

– А это папа, - как-то грустно лопочет дочь, разрывая тем самым мое сердце.

Оно обливается кровью, когда я осознаю, что она начинает задумываться, что у других есть отцы, а у нее нет. Как же больно. Ты ведь знала, Диан, что рано или поздно такой вопрос встанет. Неизбежно. Но сколько бы я ни думала, ответ или объяснение придумать не смогла. Не говорить же, что отец – летчик или моряк дальнего плаванья. Хочу растить дочь так, чтобы между нами никогда не было лжи. Но как это сделать так, чтобы не причинить ей боли?

– А может, ты будешь моим папой? – спрашивает нежным голоском, вглядываясь в мужские глаза. – А то этот Лёша мне совсем не понравился.

Майя держит в своих ладонях его щетинистое лицо, смотря на него с такой затаенной надеждой, что я не решаюсь одернуть ее. Но и что делать в такой ситуации, не представляю совершенно.

– Совсем-совсем? – переспрашивает Филатов, целуя пальчик дочки.

– Ага, - закатывает глаза Майя, - Все спрашивал, когда у меня день рождения. Противны-ы-ый такой.

– Я бы рад, цветочек, - вдруг снова подает голос Андрей, удивляя меня все больше, затем он смотрит на меня, - но нам нужно, чтобы твоя мама была не против.

Прищуриваю глаза, понимая, что он отфутболил этот вопрос мне. И когда две пары глаз скрещиваются на мне, это загоняет меня в тупик. Открываю и закрываю рот, глядя, как детские глаза смотрят на меня с невыносимой надеждой, а в мужских отражается что-то темное, что я никак не могу расшифровать. Вот же гад! Так меня перед дочерью подставить! И теперь монстром буду в ее глазах выглядеть как раз я! И тут в тишине звучит спасительный родной и звонкий голос сестры.

– Чего дверь открыта? Нас грабанули или что? – вот это ор.

Не удивлюсь, если однажды она застанет так воров на месте преступления и вместо того, чтобы вызывать полицию, начнет сама вести допрос из разряда: «А вы что, грабители? А что грабите? А с вами можно?».

– Или что, - хмурюсь, вспоминая Алексея, но в то же время внутри испытываю безумное облегчение, что она спасла меня от неудобного во всех смыслах вопроса.

Она заходит на кухню и наблюдает немую сцену. Ахаю и кошусь на ее лицо. Это свет так играет или у нее помада по лицу размазана, будто она целый час вот только что целовалась с кем-то?

– А что у вас тут за междоусобчик? – щурит глаза, поправляет очки, словно пытается разглядеть нас лучше.

– А у нас папа… - начинает, было, радостно говорить Майя, но тут у Андрея, к моему облегчению, играет мелодия на телефоне.

– Прости, цветочек, - извиняется перед ней и уже в трубку отвечает: - Слушаю…Что там?...Серьезные ранения? Еду!

И привстает, щелкая девочку по носу.

– Мы еще вернемся к этому вопросу, цветочек, - обещает моей дочери, а та только кивает грустно, что удивительно, не устраивая истерику, - А сейчас мне на работу пора. Полиция, дело деликатное.

– Пока, - машет ему вслед со слезами на глазах дочь, а я лишь вприпрыжку иду его провожать.

Ух. Наконец-то уходит. И чего, спрашивается, приходил? Не успеваю задать ему этот вопрос, как он уже быстрым темпом спускается по лестнице. Смотрю ему вслед и гадаю. Чего он хочет? Чего добивается? Загадка…

Глава 17

Васька упорно молчит, ничего про свою размазанную помаду на лице не говорит. Только хитро отмалчивается и часто зависает взглядом в одной точке.

– Ау, прием, Диана вызывает Василису, - щелкаю пальцами перед ее носом.

– А? Что? – приходит она, наконец, в себя, - о, я уже выпила.

Смотрит на свою пустую чашку и идет к раковине – мыть. И тут раздается звонок в дверь. Странно, вроде никого не ждем.

– Кто это? – спрашивает сестра, оборачиваясь и снова глядя на меня своим затуманенным взором.

Нет. Ну, так дело явно не пойдет. Что-то мне этот взгляд напоминает. Не так ли я выглядела, когда замуж выходила?

– Сейчас, - вздыхаю и иду открывать.

Ну да, ну да, если не я, то никто ведь и не шевельнется, чтобы встретить посетителей. Вот только когда смотрю в глазок, вместо человека вижу огромный букет, за которым вообще ничего и никого не видно.

– Кто? – спрашиваю, ощущая какую-то тревожность.

– Доставка! – бодрый женский голосок, что все же успокаивает.

Открываю, и мне сразу же суют в нос каллы.

– Ого! – восклицаю от такого огромного букетища.

И тут вижу девушку в курьерской синей форме. А в руках у нее упакованный красиво торт.

– А это…? – уже догадываюсь, но все же спрашиваю.

– Вроде как красный бархат, но вам, девушка, конечно, виднее. Ваш поклонник ведь, - улыбается во все свои тридцать два девушка и сует мне на подпись листок. – Распишитесь здесь о получении. И повезло вам с мужчиной. От моего и розы-то несчастной даже на праздник не дождешься.