Мужчина, который забыл свою жену

— Я не верчу его в руках, я просто включил диктофон.

— ТЫ ЗАПИСЫВАЕШЬ НАШИ ССОРЫ?!!

— Именно так, а то ты вечно потом перевираешь мои слова или приписываешь то, чего я не говорил.

— Только не начинай! Ты же, мать твою, вечно твердишь, что…

— Никогда! И если бы ты прослушала ещё раз эти файлы, ты бы знала, что я только один раз сказал…

— Так ты что, всегда записываешь наши скандалы?

— Да, и сто лет назад сообщил тебе об этом!

— Неправда!

— Правда! Уймись — всё записи сохранились, можешь послушать сама.

Выяснилось, что Гэри хранит записи всех семейных ссор, причем в хронологическом порядке. Со временем он собирается снабдить свой архив перекрестными ссылками и предметным указателем. Иногда конфликт только зарождается, он включает диктофон, но тут Линда произносит что-то примирительное, и ему, с некоторым разочарованием, приходится удалять файл.

Это единственный пример отношений в браке, который я мог наблюдать непосредственно, и с недоумением осознал, что данный вариант оказался гораздо успешнее, чем мой собственный. Что же за древний могучий разлом уничтожил наш с Мэдди союз, что могло так непоправимо разрушить наш очаг?

Ночью я слышал, как Гэри и Линда занимаются любовью, и, грешным делом, подумал, а не записывает ли Гэри на айфон и эти звуки. В сексе супруги были столь же страстны, как и в ссорах; только что они кричали от злости, а через мгновение — уже в экстазе. Похоже, у Гэри с Линдой типичный маниакально-депрессивный брак.

* * *

Для осуществления плана по обретению контроля над собственной жизнью я решил перебраться из дома Гэри и Линды в какое-нибудь более спокойное место. Может, в Басру? Кроме того, я не хотел злоупотреблять гостеприимством. Ещё раньше днём Линда пылесосила в моей комнате и вдруг влетела в гостиную, испуганно вытаращив глаза:

— Почему под детской кроваткой спрятаны огромные электрические ножницы?

— Ах, это… ну, это очень легко объясняется…

— Целый километр острой как бритва стали! А если Дитя случайно наткнется на них?

— Ребёнок, —буркнул Гэри, не поднимая головы.

Сценарий Линды показался мне маловероятным.

— Кажется, до рождения малыша ещё довольно много времени…

— Что, если Дитя включит эту штуку и начнет с ней играть?

— Ребёнок.

Поскольку до появления нового члена семьи оставались жалкие шесть месяцев, я понимал, что пора дать родителям возможность спокойно поорать друг на друга.

Прошло несколько недель с того момента, как дебютант Воган был представлен обществу, а я уже обретал уверенность в себе. Вначале я чувствовал себя даже хуже незваного гостя на студенческой вечеринке — скорее обкуренным байкером, который на мотоцикле врывается на великосветский раут. Впрочем, я быстро овладел навыком оценивать степень общности с людьми по выражению лица. Незнакомы были абсолютно все, но в глазах отражался совершенно разный уровень ожиданий. Те, с кем мы общались долгие годы, словно умоляли о признании, в то время как равнодушный взгляд случайного знакомого ничего не требовал в ответ.

— Привет, Воган, отлично выглядишь. Рада, что ты вернулся, — улыбнулась секретарша школы, и я тут же сумел вычислить, насколько близко мы с ней знакомы. Судя по бейджику, Джейн Маршалл, во-первых, действительно работала здесь, а во-вторых, школе не помешала бы более качественная цифровая фотокамера.

Я, разумеется, выяснил, как зовут директора, но не знал, как следует к нему обращаться — «Питер» или всё-таки «мистер Скотт». Он лично взял на себя труд приветствовать меня и побеседовать о «реинтеграции в школьное сообщество». Мы прохаживались по коридору, что дало возможность познакомиться с персоналом и «заново освоиться» в здании. Окружающие вели себя настолько естественно и раскованно, что с ними, вероятно, провели серьезную беседу о непринужденном поведении. В учительской администратор поспешил убрать табличку висевшую над компьютером, — « Не обязательно быть психом, чтобы работать здесь, но это помогает» . Все улыбались, сердечно здоровались, а потом якобы возвращались к работе. Фоном звучали кастаньеты компьютерных клавиатур — локальная сеть чудом не рухнула под грузом сплетен и предположений, не выдумал ли я, случаем, всю эту историю.

Мне полностью оплатили больничный, и сегодня мы должны были обсудить, какой работой я реально мог заняться.

— Я перечитал учебный план и горю желанием приступить как можно скорее, — заявил я.

— Не торопитесь, — несколько удивлённо проговорил Питер, или мистер Скотт. — Вы можете готовиться сколько нужно.

— Нет, правда. Меня, вероятно, замещают другие педагоги, но я чувствую ответственность перед своими учениками, которые, наверное, меня ждут не дождутся.

— Боже правый! Вы действительно всё позабыли, да?

Тут из-за угла высунулись двое мальчишек с криком:

— Ой, Ёршик-Воган! Где твой ёршик унитазный?!

И с хихиканьем ускакали.

— Ёршик-Воган?

— Убеждён, очень немногие называют вас так. Вы известны множеством других полезных дел, помимо мытья школьных туалетов.

— Всё в порядке, Ёршик? Рада тебя видеть, — бросила пожилая учительница, проходя мимо.

— А с чего это я чистил туалеты?

— Чтобы подать учащимся пример «соблюдения стандартов чистоты». Вообще-то вы человек со странностями. Сам я, конечно, не стал бы размахивать на собрании ершиком для унитаза, но, полагаю, вам удалось привлечь их внимание.

— Эй, Ёршик-Воган вернулся! — донесся издалека детский голос.

— М-да, что ж, полагаю, это пройдет…

— Возможно. Хотя продолжается уже пару лет. Откровенно говоря, Воган, вы тогда несколько утратили почву под ногами. Знаю, у вас были проблемы в семье, но и работу свою вы больше не любили. Дети ведь всё понимают.

Вероятно, мне пока рановато было встречаться с учениками лицом к лицу. Я объяснил Питеру, или мистеру Скотту, что мне предстоит ещё лечение у невролога, и мы сошлись на том, что можно начать с административной работы в школьном офисе. Документально это оформят чуть позже, когда вернётся с больничного инспектор по безопасности труда. Но всё равно — я вновь работал! У меня было рабочее место. На обратном пути я заглянул в туалет. «Просто омерзительно! — подумал я. — Почему никто не возьмется навести здесь порядок?»

* * *

Меня по-прежнему радовали атрибуты полноценной жизни, хотя я и напоминал себе: «Перестань, это же не главное». Но всё же у меня была работа, семья; я медленно нащупывал путь к цели. Сегодня и вправду был первый день остатка моей жизни. Да, у меня по-прежнему не было прошлого, но, как и всё в современном мире, его легко отыскать в Интернете. Последние сорок восемь часов я не позволял себе заглянуть в онлайн-мемуары, но сегодня вечером, открыв свою страницу, увидел, что картина радикально изменилась. Второе письмо с просьбой написать обо мне хоть что-нибудь подействовало, и моя биография расширилась. Хотя не все подошли к делу абсолютно нейтрально, с академической строгостью и точностью, на которые я надеялся.