Мужчина нарасхват

Во время обеда, спустя некоторое время, Старик внезапно сказал:

– Исчезновение молодого Стоуна, конечно, не является катастрофой, но может чертовски навредить нам, если об этом станет известно. Лично я очень сомневаюсь, что парень мог оказаться предателем. Мне кажется, он скорее маменькин сыночек. Если это действительно так, то есть только одно место, куда он мог скрыться. Это ты и должен выяснить, Джокко. Найди его и доставь мне.

– Будет сделано, сэр.

Покончив с едой, Старик отложил салфетку в сторону и откашлялся.

– Джокко, - начал он, и мне показалось, что я уловил нотку смущения в его голосе, - я слышал, как ребята в нашем офисе однажды говорили о тебе, и мне хотелось бы задать тебе один весьма деликатный... гмм... даже интимный вопрос, который совершенно не входит в сферу наших служебных отношений. Ты не возражаешь?

– Вовсе нет, - недоуменно ответил я.

– Благодарю тебя. Я спрашиваю тебя только лишь из любопытства, так как в моем возрасте подобного рола сведения уже абсолютно бесполезны. Но я слышал, что ты владеешь... как бы сказать... гмм... таким методом, при котором можешь долго удовлетворять женщину, не исчерпывая себя при этом до конца. Это правда?

– Да.
– Я ухмыльнулся, когда, наконец, понял его вопрос.
– Да, это правда.

– Но как? Как это возможно?

Я доходчиво объяснил ему. Мой сосед по комнате в колледже, бакалавр-психолог по имени Билл Эванс, разработал за время нашей учебы теорию, заключающуюся в том, что во время полового акта каждый мужчина в состоянии определить момент наступления оргазма - и может сам предотвратить этот процесс, с усилием сосредоточившись на каком-то, совершенно постороннем предмете, желательно, представляющем для него большой интерес.

Билл проверял на практике свою теорию с любой подвернувшейся студенткой, пока не достиг совершенства. Для него "абсолютно посторонним предметом" - или "финтифлюшкой", как он называл это - было огнестрельное оружие. Будучи коллекционером старинного огнестрельного оружия, он клялся, что разбирал по винтику, чистил и снова собирал каждый из своих старинных мушкетов или пистолетов во время продолжительных половых актов.

Однажды, чтобы доказать правдивость своей теории на вечеринке во время уик-энда, где вино лилось рекой, он переимел и совершенно очаровал семерых молоденьких студенточек, непрерывно продержавшись без оргазма восемь часов и девятнадцать минут. Студенточки испытали удовольствие раз по десять-двенадцать. Когда слух о феноменальных способностях Билла распространился по колледжу, нет необходимости говорить, что он стал желанным гостем для большинства девичьих компаний.

Финтифлюшкой для Билла служило оружие. Я же предпочитал иметь дело с цифрами. Тренируясь, я обнаружил, что умножая два ряда цифр, я могу продолжать половой акт бесконечно долго.

– Я понимаю.
– Старик как-то печально вздохнул, когда я кончил рассказывать, затем на его морщинистом лице появилась одна из его редких улыбок.
– Если бы только я знал об этом раньше, когда был молодым.

Через час после обеда я сидел в самолете, возвращаясь домой. Вскоре после прибытия позвонил Моне. Выходя от нее, я понял, что меня застигнет гроза, если я не буду торопиться. Когда я приехал к ней, небо было безоблачным и чистым, но сейчас оно было низким и зловещим.

Гроза налетела внезапно. Порывы ветра бросали потоки дождя, закрывая сплошной пеленой ветровое стекло моего автомобиля, когда я свернул с Четвертой авеню на Мемориальное шоссе. Не прошло и пятнадцати минут с тех пор, как я отъехал от дома Моны, когда свет передних фар выхватил из темноты грязную, насквозь промокшую и пьяно пошатывавшуюся девчушку. Когда она сделала ещё несколько нетвердых шагов и вдруг в полном изнеможении рухнула на обочину, я резко затормозил.

Когда я подбежал, она лежала в луже, не двигаясь. Я перевернул её на спину, чтобы посмотреть на её лицо. Ужасные кровоподтеки покрывали всю правую сторону, губы были разбиты и отекли, глаза заплыли так, что их почти не было видно. В общем, выглядела она так, будто её молотили, перепутав с боксерской грушей.

– Пожалуйста, не бейте меня больше, - хрипло прошептала она, когда я поднял её за плечи из воды и откинул волосы с её лица.

– Никто не собирается бить тебя, малышка, - сочувственно произнес я.

Она была хрупкой и изящной с прекрасной фигурой, и хотя в таком состоянии трудно было определить её возраст, я подумал, что ей около восемнадцати.

– Пожалуйста, не бейте меня, - снова прошептала она, вся дрожа.

– Никто больше не будет тебя бить, - повторил я.

Она, очевидно, не слышала меня в первый раз, а теперь съежилась от страха при звуке моего голоса и попыталась закрыть лицо руками, при этом у неё из груди вырвался какой-то животный стон от охватившего её ужаса.

– Успокойся, - сказал я.
– Пожалуйста, успокойся и подожди минуту, я сейчас вернусь.

Я подтащил её к тротуару. Внутри у меня возникло отвратительное чувство тошноты, когда я направился к машине. Это чувство постепенно перерастало в глухую ярость, душившую меня, пока я искал в бардачке бутылку виски; когда же я вернулся к бедняжке, ярость так охватила меня, что руки мои дрожали, когда я поднес бутылку "Джека Дэниельса" к её распухшим губам.

Девчушка вздрогнула и слабо попыталась оттолкнуть меня, когда неразбавленное виски обожгло её кровоточащий рот, но я держал бутылку до тех пор, пока она не закашлялась и не выплюнула последний глоток прямо мне на пиджак. Она все ещё кашляла, пока я её нес к машине. Она весила не больше сотни фунтов, но засунуть её в машину в таком состоянии оказалось делом совсем не легким, потому что её тело было как ватное - когда мне удалось опустить её на сиденье, её голова безвольно запрокинулась и свесилась вниз, под самое рулевое колесо.

Обойдя машину, я открыл дверцу с другой стороны и поднял девушку, пытаясь придать ей сидячее положение, после чего уселся за руль.

– Ты слышишь меня?
– спросил я.

Она слабо кивнула.

– Куда тебя отвезти?

Ярость, которую я испытывал, глядя на её изуродованное лицо и зная, что кто-то избил её умышленно, сменилась клокочущим, почти бешеным гневом.

– Я не знаю, - глухо пробормотала она - слова с трудом слетали с её губ. Она попыталась принять более-менее стоячее положение, прежде чем снова заговорила. Виски начало оказывать свое действие и голос её стал более отчетливым, когда она добавила: - У меня нет дома.

Туфель на ней не было, а чулки имели такой вид, будто побывали в мясорубке; блузка спереди была разорвана снизу до верху, а юбка была такая грязная, будто на ней целую неделю спала стая бездомных собак. Однако даже круглый дурак заметил бы, что её одежда была куплена не в дешевом магазинчике. Она была слишком хорошего покроя, слишком дорогая.

Я знал, что она лжет, говоря, что у неё нет дома. Тот, кто мог позволить себе носить такую одежду, конечно же не ночевал под открытым небом. Но я пропустил её ответ мимо ушей и закинул удочку с другой стороны.

– Где твои родные?
– спросил я.

– У меня никого нет.

_ Где ты остановилась?

Господи, подумал я про себя, во что я влип на этот раз?

– Нигде.

Я включил зажигание и прислушался на несколько секунд к урчанию мотора сквозь шум дождя, обдумывая её слова. Врет девчонка - ведь где-то она должна жить.

– Тогда мы отправимся в Карсонскую Мемориальную больницу, - сказал я.

Должно быть, я совсем спятил, если не подумал об этом раньше. Любой идиот сразу бы понял, что она нуждается в медицинской помощи.