Мужчина нарасхват

Я снял компресс с её лица.

– Встать-то можешь?
– спросил я, собираясь осмотреть её спину.

Не увидев на спине никаких ушибов, я велел ей лечь снова.

– У тебя что-нибудь ещё болит, кроме лица?

– Мне больно везде, - ответила она.
– Они били меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом.

– На теле ничего не заметно. Следы остались только на лице, но они скоро пройдут.

– Но мне все равно очень больно.

Я порылся в аптечке и нашел бутылочку со спиртовой примочкой. Когда я плеснул жидкость на нежный лобок и бедра, девчушка опять протестующе прикрылась руками.

– Опусти руки, черт побери! Ты же сказала, что у тебя все болит.

– Но...

– Ты хочешь в Карсонскую Мемориальную больницу?

– Нет, - прошелестела она.

– Ты хочешь, черт возьми, уйти отсюда и вернуться туда, где ты жила то есть никуда?

– Нет, - опять еле слышно ответила она.

– Тогда убери руки и лежи спокойно. Двигайся только по моей команде.

– Ты жестокий, - сказала она тихо.
– Ты беспощадный. Я видела, как ты убил этого человека.

Вместо ответа я большим и указательным пальцами раздвинул маленькую щель, спрятанную под мягким пушком, и легонько ущипнул за клитор.

Девчушка слегка дернулась, но её бедра, до этого напряженные, расслабились.

– Я же сказал - лежи смирно, - прорычал я.

И она лежала не двигаясь, как мертвая, пока я не велел ей повернуться. Впрочем, мертвой её никак нельзя было назвать. Попочка у неё была загляденье, а кожа гладкая и нежная, с золотистым загаром.

Закончив растирание, я откинул голову назад, чтобы не щипало глаза от спирта и посмотрел на часы. Стрелки показывали начало десятого. Мой самолет приземлился в пять, около шести я был у Моны, а ушел от неё не позже восьми. Да, насыщенный получился вечерок, ничего не скажешь.

– Пошли, - сказал я, протягивая ей руку.
– Пора ложиться спать.

Девочка промолчала, а я рывком поднял её на ноги и, указав на спальню, добавил:

– Иди туда. Ложись с той стороны, где телефон.

Когда я вошел в спальню, она лежала, вытянувшись, как струна и натянув одеяло до подбородка. Я молча разделся и улегся рядом. В тишине комнаты раздавалось её прерывистое и частое дыхание.

– Ты собираешься меня изнасиловать?
– спросила она наконец.

– А ты боишься?
– переспросил я

– Ну... я...
– запинаясь, залопотала она.
– Мы же голые, в одной кровати.

– И поэтому я могу тебя изнасиловать, не так ли?
– спросил я, поворачиваясь к ней спиной и гася свет в изголовьи кровати.
– Спи, приказал я.
– Я никогда не был насильником. А кроме того, я не уверен, что ты достаточно взрослая, чтобы с тобой было интересно.

– О, - сказала она с интонацией обиженного ребенка, - я понимаю.

Когда спустя полчаса раздался легкий стук в дверь, она уже крепко спала.

– Кто там?
– спросил я через закрытую дверь.

Выходя из спальни, я прихватил халат из туалетной комнаты и накинул его на плечи.

– Это я, - отозвался незнакомый женский голос.
– Нэн Дюваль.

Я знал эту девушку. Или по крайней мере видел её несколько раз, когда она входили или выходила из дома. У неё была ещё похожая, как две капли воды сестра-двойняшка, которая, чтобы их не путали, красилась в платиновую блондинку. Двойняшки приходились двоюродными сестрами Эллы Гизелл, моей квартирной хозяйки, и занимали квартиру, расположенную как раз над моей.

Я открыл дверь.

– Да?
– спросил я негромко, чтобы не разбудить уснувшую девушку.

На Нэн было одето что-то вроде вязанного халатика, на ногах - домашние тапочки. У неё были огромные карие глаза, очень чувственный рот и, как я не преминул заметить раньше, стройные ноги и аппетитные бедра. На вид ей было около двадцати четырех.

– К нам сегодня приехала наша старая школьная подруга, мистер Рэм, и мы решили устроить маленькую вечеринку. Вы не хотели бы присоединиться к нам?

Поначалу я подумал, что ослышался, потом усмехнулся. Ни одна молоденькая девушка, если у неё на уме нет вполне определенных намерений, не придет без приглашения в дом к незнакомому мужчине, чтобы пригласить его на вечеринку. И не будет одета так, как она. Но я хотел быть уверенным, что я правильно понял.

– Я бы с удовольствием, Мисс Дюваль, - ответил я, все ещё улыбаясь ей, - но мне нужно одеться, а это займет слишком много времени.

– Тогда не одевайтесь, - сказала она, также с улыбкой, сверкнув белоснежными ровными зубками.
– Приходите прямо так, как есть.

Она помолчала, окидывая меня взглядом с головы до ног.
– По правде говоря, - глаза её искрились смехом, - принимая во внимание некоторые особенности нашей вечеринки, на вас одето даже больше, чем нужно.

– Неужели?
– вскинул брови я.
– А остальные будут одеты так же?

– О, да, - сказала она прерывающимся от волнения голосом.
– И приходите поскорее. Хорошо?

– Тогда подождите меня здесь. Я только возьму ключи и пойду с вами.

Так как кабина лифта находилась внизу в холле, мы пошли наверх пешком. Когда мы поднялись к двери её квартиры, Нэн распахнула её и в ту же секунду сбросила с себя халатик, перекинув его через спинку стоявшего в прихожей стула. Как я и подозревал, кроме домашних тапочек, на ней больше ничего не было.

– Видите, - сказала она, поворачиваясь ко мне и закрывая за нами дверь.
– Я же говорила, что на вас слишком много одето.

Ее лицо расплылось в счастливой улыбке. Я стоял, разглядывая её квартиру, которая имела такое же расположение, как и моя, только была попросторнее, да и обставлена с большим вкусом. В гостиной царил полумрак, а в дальнем углу тихо работал телевизор, по оторому крутили какой-то допотопный вестерн. В нескольких футах перед телевизором стояла огромная кушетка. С одной стороны на ней сидела родная сестра Нэн, а с другой темнокожая девушка редкостной красоты. Она казалась немного моложе двойняшек. Девушки сидели абсолютно нагишом. Когда мы с Нэн вошли, обе, как по команде повернулись и посмотрели на нас. Нэн подвела меня к кушетке и они дружно поднялись.

– Девочки, он согласился скрасить наше унылое одиночество, - хихикнула Нэн.

На мгновение я остановился, переводя взгляд с одной на другую, и поблагодарил свою счастливую судьбу за то, что моим соседом по комнате в колледже был Билл Эванс. Если я все правильно понял, это был как раз такой случай, когда метод, которому он меня научил, мог очень пригодиться, и мне придется испробовать свои математические способности.

– Вот эта скромница, - сказала Нэн, указывая на яркую блондинку, - моя сестра Дэррис, как вы вероятно уже догадались, - а эта Белоснежка, - она указала на негритянку, - Фэй Мобуута. Мы втроем жили в одной комнате в колледже. Фэй из Кении, из Африки.