Мужчина не моей мечты

— А ты?

— На меня они оказывают минимальное влияние. Становится труднее контролировать себя. И все.

— Тогда… прими их тоже, пожалуйста.

— Но…

— Ты промок не меньше меня.

— У меня отличная регенерация, — попытался отбиться Саллер, но я продолжала настаивать.

— Ты наверняка еще не полностью восстановился. Давай не рисковать и не испытывать судьбу. Кому станет легче, если и ты заболеешь? Как я понимаю, завтра мы все равно никуда не пойдем… — Накрыла его руку ладонью, упрямо повторила: — Пожалуйста…

И он наконец согласился.

— Одну каплю.

Я удовлетворенно кивнула.

Пусть хотя бы одну, уверена, ему и этого хватит. А то видели мы таких выносливых и железных — в самый неподходящий момент ржаветь начинают. Ой, что-то меня не туда занесло. В общем, будем лечиться вместе.

Некоторое время мы молчали. Рэм так и остался рядом, задумчиво глядя на огонь. А я поглубже зарылась в сено, каждой клеточкой своего тела ощущая, как близко — непозволительно, восхитительно близко — он сидит.

Меня все еще немного знобило, но голова постепенно перестала болеть, зато начала слегка кружиться. Видимо, мозги тоже затуманились, иначе почему я вдруг отважилась спросить о том, что меня давно беспокоило? До сих пор я не решалась это сделать.

— Ты ведь не веришь, что Пе… Трэй жив? С самого начала не верил, просто не говорил, позволял мне надеяться… Так ведь? Только скажи сейчас правду… Очень прошу… правду!

Саллер не торопился возражать. И чем дольше тянулась пауза, тем отчаяннее сжималось у меня сердце. В самом этом молчании, неловком и тягостном, уже содержался ответ. Страшный. Искренний.

— У магов моей семьи есть одна очень полезная способность, — наконец тяжело проронил герцог. — Мы чувствуем своих родственников. Ближайших лучше, дальних хуже, но всегда и всех. Нет, мы не умеем определять, где они находятся, перенестись к ним, как-то повлиять, просто, как однажды выразился дед, умеем ловить удары сердец. Пока живы те, в чьей груди они бьются… — Голос Рэма дрогнул. — С тех пор как я очнулся здесь, в Хауддане, я больше не ощущаю Трэя. Там, где стучало его сердце, теперь пустота… Мертвая пустота.

Вот и все. Рэм озвучил то, во что я не хотела, не могла поверить. Но ведь я собственными глазами видела, как Петька упал, как взорвалась карета. Горько всхлипнула, и мужчина, дернувшись, как от пощечины, тут же склонился надо мною.

— Мири…

Сильные ладони бережно приподняли меня, обнимая, и я разрыдалась.

Слишком много всего сразу навалилось. Потеря Петьки, беспамятство мэссера… Этот проклятый Хауддан, который бесконечно водил нас кругами… Чертов недоэльф, не желающий появляться…

Я плакала, выплескивая свои страхи, сомнения, горечь утраты и боль одиночества.

— Мири… не надо… Мы не прекратим поиски… Мири…

Пальцы Саллера судорожно впивались в мою спину, а голос был хриплым, почти неузнаваемым.

«Все-таки заболел», — неожиданно мелькнуло в голове.

Эта мысль немного отрезвила. Я вскинула голову и, моргая слипшимися от слез ресницами, открыла рот, чтобы спросить о самочувствии, но наткнулась на напряженный взгляд Рэма и провалилась в горящую темноту его зрачков.

Кто из нас первым потянулся к другому? Наверное, именно я. Тоска, отчаяние, желание забыться и найти утешение — пусть хотя бы на миг, его близость, поддержка, мое влечение к этому мужчине… Все смешалось в один жгучий коктейль, не оставляя места ни колебаниям, ни стыду, ни робости.

Обвила его плечи руками, вжимаясь в мгновенно окаменевшее тело.

Шея… кадык, который резко перекатывался, словно герцогу никак не удавалось сглотнуть… подбородок, челюсть с легкой щетиной — я целовала все, до чего могла дотянуться.

— Мэарин…

Саллер попытался отстраниться, но я не позволила, прильнув к нему еще теснее.

Голова кружилась все больше, сознание мутилось, а тело вдруг стало почти невесомым. Я будто летела на самом гребне огромной океанской волны, лихорадочно ловя ртом разреженный воздух.

— Мири… нет… — Рэма била крупная дрожь. — Это действие капель… всего лишь капель… Птарх побери, зачем я их принял? Если ты не прекратишь, я… не сдержусь…

А если сдержишься, клянусь, я убью тебя. Вот прямо этими самыми руками и задушу.

Обхватила его голову и притянула ближе, целуя в уголок губ.

Саллер застонал — этот стон, тягучий, низкий, разрядом тока ударил по оголенным нервам, наполняя меня восторгом — и сдался.

Его губы накрыли мои, то властно подчиняя, то мягко лаская. Лишая разума. Доводя до исступления. Воздуха не хватало, но разве это сейчас имело значение, если у нас была возможность дышать друг другом?

Наконец герцог с трудом прервал поцелуй. Содрогаясь всем телом, прижался раскаленным лбом к моему лбу — да у него температура под сорок — и сделал еще одну попытку сбежать от меня.

— Девочка моя… ты не понимаешь, что делаешь…

Невинная девочка Мири, может, и не поняла бы, а вот я отлично представляла, чего добиваюсь и кого хочу.

Прикусила зубами кожу на его груди, вырывая еще один стон.

— Ты проклянешь меня, когда придешь в себя… Птарховы капли… Останови меня, пока не поздно… Я сам не могу…

Остановить? Да ни за что в жизни!

Поймала его взгляд, впитала в себя страсть, ярким пламенем бушующую в глазах, и потянула Рэма вниз, на себя. Его твердая плоть уперлась мне в живот, и я, не сдержавшись, потерлась о нее, отчаянно желая ощутить его глубже.

Саллер зарычал и точно обезумел.

Его руки и губы были повсюду. Жадно скользили по груди, животу, бедрам, заставляя извиваться от невыносимого блаженства и жаждать большего… Ласкали каждый сантиметр изнывавшего от томительного вожделения, покрытого испариной тела.

Только один раз Рэм оторвался от меня, вызвав протестующий возглас, но лишь для того, чтобы полностью раздеться. Потом он снова накрыл меня собой, и я застонала от счастья, от хмельной близости его горячей кожи, от ощущения тяжести мужского тела. От того, что между нами больше нет никакой преграды.