Мужчина не по карману

Трудно было сказать, что именно я хотела здесь, в гараже, обнаружить. Орудие убийства — обычный кухонный нож — был найден на месте преступления; с Шадрухиной ребята были незнакомы — в этом я была уверена практически на сто процентов. Может быть, попадется что-нибудь, хотя бы какой-то намек, что подсказало мне бы о связи юных музыкантов с любовником Улановой?

Я еще раз окинула взглядом помещение гаража и обратила внимание на то, что одна полка, расположенная ближе всех к дивану, занята не запчастями — на ней двумя стопками лежали кассеты и мятые нотные листы вперемешку с еще какими-то бумагами. Я взяла всю пачку и устроилась на диване, но неудачно — в том месте выпирала пружина. Пришлось сдвинуться немного в сторону.

Каждый листок был тщательно мной рассмотрен. В нотных записях я ровным счетом ничего не поняла, а вот тексты песен мне понравились: написано было немного наивно, что свойственно девятнадцатилетнему возрасту, но мило. Вся тематика сводилась к любви, студенческой жизни. Немного говорилось о наркотиках, но с сатирической точки зрения. Например, в одной песенке какой-то студент настолько увлекся этим зельем, что на экзамен пришел под кайфом. Но вся беда оказалась в том, что преподаватель тоже был молодым, своим в доску, и тоже курнул «травки» перед тем, как войти в аудиторию. В общем, экзамен удался на славу, студент получил «отлично», «препод» узнал много нового о квантовой механике из уст обучаемого, и оба стали закадычными друзьями.

Я от души посмеялась, читая текст песни, и стала просматривать бумаги дальше. Вот! Добравшись почти до самого конца стопки, я обнаружила листок с посвящением. «Кругляковой Кате, единственной и неповторимой. Илья», — значилось на нем. А дальше шли довольно заунывные строчки про неразделенную любовь. Из них мне стало ясно, что эта самая Катерина живет:

На Тихой улочке Озерок, В зеленом доме номер пять.

Конечно, это было не совсем то, что мне хотелось найти, но на этой самой Тихой улице я скорее всего смогу узнать адрес автора — Ильи Качалова. Просмотрев еще раз всю стопку от начала до конца, я положила ее на место, не найдя больше ничего интересного. Уже почти не надеясь на удачу, порядка ради, исследовала и другие полки, заглянула за диван, найдя погреб, слазила в него, но, как и предполагала, безрезультатно. Больше мне здесь делать было нечего.

Выходя на улицу, я заметила мужчину, подошедшего к соседнему гаражу. Он с подозрением окинул меня взглядом. Как ни в чем не бывало я кивнула ему словно старому знакомому и прикрыла ворота. Нужно было закрыть замок, но как было это сделать, если человек, открывавший свой гараж, постоянно оглядывался на меня, наблюдая? Он явно мне не доверял.

Я спрятала в руке нужную отмычку и, открыв сумочку, нашарила в ней ключи от квартиры. Теперь все зависело только от ловкости рук. Взяв ключи так, чтобы они связкой свисали из ладони, отмычку я загородила указательным пальцем. Со стороны мужчины ее нельзя было заметить. Ключи очень натурально позвякивали, когда я начала закрывать замок. Правда, производя эти манипуляции, я не выпускала из поля зрения и хозяина соседнего гаража. Увидев, что я закрываю замок ключом, тот успокоился и перестал следить за моими действиями.

Кивнув еще раз на прощание мужчине, я села в машину и уехала. Все, теперь домой — перекусить и выпить кофе, а потом на автовокзал. Ехать в Озерки на своей машине по весенним дорогам мне не захотелось. Пусть уж лучше меня довезет шофер-профессионал.

* * *

Дорога до Озерок была ужасной, и комфортные «Икарусы» туда не ходили. В этот небольшой городок мне пришлось ехать на «пазике», встряхивавшем пассажиров на каждой кочке. Несмотря на будний день, народу набилось под завязку. Несчастные, не уместившиеся на сиденьях, переговорив о чем-то с шофером, ехали стоя или усевшись в проходе на свои сумки. Духота выжимала пот, кто-то с кем-то ругался по поводу незаконно занятого места, кто-то кому-то рассказывал анекдоты и смеялся лошадиным смехом, впереди плакал грудной ребенок.

Я готова была произнести молитву богу, когда высадилась наконец на озерковском автовокзале, располагавшемся у самого въезда в город. Первое, что бросилось мне в глаза, это обилие под ногами шелухи от семечек и смачных, кое-где размазанных ногами плевков. Приехала.

Если бы на облезлом деревянном доме не было начертано «Автовокзал», я ни за что не догадалась бы, что это именно он. И не только по внешнему виду строения. Не было перед ним той толчеи, которая сопутствует всем подобным заведениям. Помимо высадившихся со мной троих человек, на площади находился только маленький старичок, расставивший на двух табуретах чашки с семечками и арахисом. И больше никого вокруг. Около старичка валялось особенно много черной шелухи, и два благодарных голубя, воркуя, гордо прохаживались рядом, изредка обнаруживая среди мусора целые семена.

Я решила начать свои поиски прямо с него и направилась в сторону деда. Демисезонные мои ботинки разъехались на талом снегу, заставив меня пошатнуться. Здесь почему-то еще лежал снег, хотя в Тарасове он вот уже неделю как полностью сошел. Я сбавила скорость и пошла осторожнее. Большая сумка с аккуратно уложенной в ней курткой не была тяжелой, но мешала идти из-за громоздкости.

— Почем семечки, отец? — завязала я разговор.

— Два с полтиной маленький стаканчик, пять — большой.

Как заправский знаток, я взяла небольшую щепотку и попробовала. Честно говоря, семечки мне никогда не нравились, но нужно же было с чего-то начать беседу, и я не поскупилась, купив большой стакан.

— Я тут впервые, к подруге приехала. Не подскажете, где можно найти улицу Тихую?

— А чего ж? И подскажу. Вон тама… — дедок протянул руку вперед, — остановка стоит. Так ты давай на нее шагай. Сядешь на пятерку и езжай до остановки «Тихая». Она так по улице называется.

— И далеко ехать?

— Далече, — совершенно серьезно сказал старик, — минут двадцать пять. Во, кажись, как раз пятерка подъезжает. Беги, дочка, а то не успеешь.

Я не совсем поняла, зачем нужно бежать — день же белый, и не последний же это на сегодня автобус, но деда послушалась, поблагодарила его и побежала. Успела я вовремя, вскочила в автобус и села на сиденье — отдышаться. В салоне было непривычно пусто, только несколько человек сидели. Но вот забавно: они не смотрели в окна на улицу, как это принято в больших городах, а с откровенным любопытством рассматривали входящих. Я заплатила кондуктору и попросила объявить, когда будет остановка «Тихая».

В окне скучно мелькали совершенно однотипные деревянные домишки за покосившимися заборами. Практически в каждом дворе висело стираное белье. Как будто жители здесь только тем и занимаются, что стирают. Прохожие на улицах встречались редко.

Автобус свернул на более широкую улицу, и я увидела признаки цивилизации — кирпичные пятиэтажки. Но эта картина продолжалась недолго, вскоре мы снова повернули, и вдоль проезжей части опять поползли деревянные дома.

— «Тихая», — односложно объявила кондуктор, и все пассажиры проводили меня взглядом, пока я спускалась со ступенек.

Я вздохнула свободнее, избавившись от автобусной слежки. На остановке одиноко стоял, поеживаясь от ветра, парень без шапки и в расстегнутой куртке.

— Дом номер пять в какой стороне? — спросила я у него.

Парень с неохотой вынул руку из кармана и молча показал направление.

— Спасибо.

Тот ничего не ответил, да мне и не надо было. Я быстро нашла нужный дом. Илья правильно написал: он был зеленый. Во дворе, глянув поверх невысокого забора, я увидела девушку, которая по возрасту вполне подходила под героиню песни Круглякову Катю. Она что-то делала возле деревянного крыльца, стоя ко мне спиной.