Мужчина с понедельника по пятницу

– Или споем песню Бонни Тайлер, ей она нравится, – предложила я.

По-моему, это была все-таки песня Бонни Тайлер, сейчас мне уже сложно точно вспомнить, но в любом случае в нашем исполнении она была ужасна.

– Привет, мам! – крикнула я, когда мы свалили в коридоре наши коробки для ланча и рюкзаки. Мама пила на кухне чай; перед ней были разложены какие-то листки с расписанием и что-то похожее на авиабилеты. Как только мы вошли, она тут же сгребла их со стола и отложила в сторону. Я присела рядом с Мэган и взяла ее пухлую ручку; она тут же улыбнулась мне своей обезоруживающей улыбкой.

– Привет, Джилли! – просияла она. – Посмотри, какие у меня колготочки! – На ней были темно-синие колготки с ромашками. Мэган всегда любила выбирать, что надеть, даже если мама возмущалась, что колготки не подходят к платью. Анна наклонилась, чтобы присоединиться к нам, и взяла Мэган за другую ручку, сказав, что ей очень нравится ее наряд. Когда школьные друзья приглашали меня к ним домой поиграть в новые игрушки, я всегда отказывалась. У меня была Мэган с длинными ресничками, загнутыми в форме полумесяца, пухлыми щечками, которые я так любила целовать, и огромными голубыми глазками, которые начинали сиять, как только я заходила в комнату.

Мы с Анной задернули шторы и включили в гостиной свет. Стульчик Мэган стоял ближе к кухонной двери. Через узкую щелку в двери я видела, как мама снова села за стол; она выглядела очень сосредоточенной.

– Готова? – спросила Анна, стоя рядом с магнитофоном. После неудачных попыток она нажала кнопку «воспроизвести».

Комната наполнилась смехом Мэган.

Я улыбалась, сидя за своим столом и исполняя Total Eclipse of the Heart, представляя, как мы с Анной выглядим, скача по комнате с расческами в руках в качестве микрофонов, громко выкрикивая слова. Иногда Мэган подпевала нам, особенно если это была знакомая ей мелодия. Если мы набирались смелости, то после неудачной попытки старались исполнить песню заново. В конце выступления мама кричала с кухни: «Очень хорошо!» – и иногда даже аплодировала.

* * *

Вечером того же дня я, папа и Ник прогулялись по Праймроуз-хилл и зашли в церковь Мэган, чтобы поставить свечку. Я подумала о Гае, вспомнив, как он тоже ставил ей свечку, и почувствовала, как сильно хочу его увидеть. Я ненавидела себя за то, что так по нему скучаю. Я несколько раз хотела перезвонить ему, но каждый раз представляла его рядом с Флорой, занятого предсвадебными хлопотами. Сейчас я решила попробовать отпустить эти мысли и позвонить ему завтра.

За ужином я спросила папу и Ника, думают ли они о Мэган так же часто, как я. Папа кивнул и улыбнулся, когда я рассказывала ему, какой она мне запомнилась, но он не стал в свою очередь делиться своими воспоминаниями о ней. Ник очень удивился, что я помню все так отчетливо; ему это все представлялось темным пятном, возможно, поэтому он предпочел вычеркнуть из памяти наше прошлое.

Неожиданно я начала рассказывать им про Гая.

– Мне на самом деле он очень понравился, – сказал Ник, – гораздо больше, чем Джек.

Я поделилась с ними, что пока была в Олдборо, то постоянно ловила себя на мысли, что думаю о нем, но, к сожалению, это безнадежно.

– Не знаю, – проговорил Николас. – Разве он действительно собирается жениться на Флоре?

Увы. Конечно, он собирался. Я знала, что Гай испытывает ко мне сильные чувства, но не может же он так просто взять и разлюбить Флору, словно включить и выключить водопроводный кран. Гай не сможет бросить Флору, а мне совсем не хотелось выступать в роли человека, разбивающего счастливые отношения, потому что спустя пару месяцев Гай может понять, что совершил ошибку, и возненавидеть меня. Месяцы, проведенные рядом с ним, я воспринимала как подарок, но, к сожалению, их уже не вернешь. Мы растягивали отведенное нам время до возможного предела, до самого последнего часа, и я никогда не забуду нашу дружбу. Но сейчас я думала, что ради общего спокойствия (моего, Флоры и Гая) нам лучше держаться друг от друга на расстоянии.

– Папа?! Я же правильно поступаю? Ведь так? – Но он был где-то далеко. Кажется, он даже меня не слушал. – Папа?

Он посмотрел на меня.

– Прости. Это просто сегодня, – сказал он.

– Что?

– Поговори с нами, – призвал Ник.

– Вы знаете, что я неважный собеседник и всегда таким был. Я не понимаю, что случилось со мной. – Он постучал себя по сердцу, как будто оно было из металла. – У меня здесь пустота. Двадцать пять лет назад она для меня умерла; двадцать пять лет назад! И вы думаете, что спустя все эти годы мне стало легче?! Как бы не так! Не хочу обманывать вас, но я давно уже ничего не чувствую. – Мы с Николасом переглянулись, а папа обхватил руками голову. – Даже в такие дни, как сегодня, я не могу заплакать. Я слоняюсь по дому и постоянно корю себя, что был вам плохим отцом…

Ник отодвинул в сторону тарелку.

– Как ты можешь так говорить. Ты всегда был рядом с нами, папа.

Я потянулась к его руке, и он крепко сжал ее, а потом взял руку Ника.

– Вот почему ваша мать ушла от нас.

– Это не так, – сказала я, хотя понимала, что в некоторой степени это правда.

– Это я во всем виноват.

– Тише, – взмолилась я. – Отпусти прошлое, папа, пожалуйста.

– Я любил ее. Это я во всем виноват. – И он разрыдался у меня на плече.

48

После выходных, на которые пришелся день рождения Мэган, я отправилась в Равенскорт-парк, готовая к встрече с Гаем. Я бросила взгляд через поле в ту сторону, где собрались мои друзья-собачники. Я увидела, как Базилик яростно треплет свой жеваный мячик, Спайк пытается оседлать Харди, а Уолтер с отвращением тянет на себя поводок. Сэм болтала по мобильнику, скорее всего с мужем… Ариэль в новеньких узких джинсах пил кофе, рядом с ним топтался Пагси. Но Гая не было.

– Куда ты запропастилась? – спросил Ариэль, как будто я должна была спрашивать его разрешения, если вдруг не захочу идти в парк или соберусь уехать из Лондона.

– Ездили в Олдборо.

Сэм и Ариэль рассказали мне, что каждое утро Гай спрашивал, где я.

– Я поговорю с ним, – пообещала я. Затем я подошла к Мэри, чтобы спросить, могу ли в следующем году продолжить работать в ее магазине. Мне хотелось и дальше писать свой роман, то, что я должна была сделать давным-давно. Поэтому мне нужна была работа, после которой у меня бы оставалось время, дабы воплотить в реальность мою мечту.

– Конечно, я бы хотела, чтобы ты осталась, – улыбнулась Мэри.

Я рассказала друзьям, что снова дала объявления о поиске постояльца с понедельника по пятницу, чтобы пополнить свои доходы и иметь возможность писать.

– Это похвально, девочка, – подбодрил Ариэль. – Похоже, теперь ты знаешь, чего хочешь.

Также я осторожно сообщила, что Ник разводится с Нэнси. Эта новость произвела настоящий фурор.

– Бедные детишки, – посочувствовала Мэри, но я всех успокоила, что их родители расстались по взаимному согласию и сделают все, чтобы на девочках развод никак не отразился.

– В наши дни разводится около пятидесяти процентов супружеских пар, а может, даже и процентов семьдесят пять, – размышлял Уолтер; он всегда знал, как «поднять» наш боевой дух.

Позже тем же вечером я включила компьютер, чтобы проверить есть ли отклики на объявление. Пока ноутбук загружался, кто-то постучал в дверь.

– Есть отклики? – поинтересовался Ник. Он приехал ко мне на ужин. Я собиралась готовить свои знаменитые спагетти болоньезе. Ник пока жил в отеле, пытаясь подыскать приличное жилье для Нэнси. Потом к нам пообещала присоединиться Глория, как только закончит делать эпиляцию и накладывать на лицо маску.